Откуда узнали?
— Кто-то разболтал, — жаловалась она Николаю Викторовичу вечером по телефону. — В очередях уже обсуждают!
— Ну, что поделаешь? Кто-то значит разнюхал. Димка жаловался, что телевизионщики ваши местные по офису шатались, вот и результат.
Марина даже рот открыла.
— А кто им мог рассказать? Димка твой?
— Да нет, ты что! Димку можно в контрразведку смело брать, он не болтливый.
— А кто тогда?
— Марина, — затянул он певуче, — успокойся. Всё равно бы это вышло наружу. Из-за чего ты переживаешь?
Она расстроено вздохнула.
— Не люблю, когда мне задают вопросы.
— А ты на них не отвечай.
Марина пальцем по одеялу поводила и решила полюбопытствовать:
— А ты где?
— Я? В Юрмале.
— Ух ты, море.
Стеклов хохотнул в трубку.
— Хочешь, на Новый год на море?
— Нет, — выпалила она, а отец удивился.
— Почему?
— Ну, какое море? Мы на море ездим летом… Год назад вот ездили, в Турцию. И вообще, не путай меня. Новый год нужно дома встречать, ёлка будет, в садике утренник, у Антона конец четверти и вообще… Лучше приезжай на Новый год к нам, хорошо?
— Хорошо. А ты не грусти. И не переживай из-за ерунды.
Хороша ерунда, ничего не скажешь. А Марина теперь с ужасом прислушивалась к разговорам в очередях, в автобусе, на работе.
— Антон, признайся мне, как на духу, ты никому ничего не говорил?
Сын явственно замешкался, с преувеличенным интересом разглядывал бутерброд, а Марина воинственно упёрла руку в бок.
— Вот я так и знала!
— Мам, ну я, правда, не говорил! То есть, я сказал, что у нас дед появился, но кто именно — я не говорил!
— Кому сказал?
Антон шмыгнул носом.
— Он бабушке сказал, — с лёгкостью сдала брата Эля. Тот уставился на неё возмущённо, и обвинил:
— Можно подумать, что ты своим кукольным домом не хвасталась!
Марина подняла глаза к потолку.
— Вот только этого не хватало!
— Мам, а чего она нам своего Саныча подсовывает? Он мне вообще не нравится!
Марина на них руками замахала.
— Ладно, ладно, тише. Сказали и сказали. — Помедлила и задала ещё один вопрос: — А отцу?
— Я ему не говорил, — решительно отказался Антон. — Если только Элька…
— Я не болтушка!
— Эля, тише.
— Болтушка. Болтун — находка для шпиона.
— Мама, он на меня обзывается!
— Доедайте, и на выход. Опаздываем уже.
Но приближалась среда, и ни о чём помимо развода Марина думать уже не могла. Всё гадала, как же она туда придёт, как войдёт в зал вместе с Игорем, или куда там входят, как им будут задавать вопросы, почему они решили развестись, будут просить подумать, и совсем не представляла, что будет отвечать чужим людям, и уж тем более, как всё это сможет пережить. Мерещились всякие ужасы, её заметно трясло, Тамара даже какие-то капли успокоительные ей принесла, и Марина исправно пила их целых два дня. Правда, они не помогали совсем. Даже уснуть не получалось. Лежала ночами и в потолок смотрела, не плакала, не заламывала руки, просто тряслась, как в лихорадке, в одеяло куталась, и глаза в темноту таращила. Всё думала, как же она разводиться с Игорем будет. Если до сих пор не может привыкнуть к его отсутствию дома, он же её муж, и она чувствует это, кольцо не снимает, а придёт среда и Игорь станет её прошлым. Навсегда.
Она столько всего себе надумала — и ответов, и вопросов, настраивала себя в нужные моменты держаться, целую речь сочинила, и далеко не сразу поняла, что в этой речи почему-то оправдывается, словно виновата в том, что мужа удержать не смогла, а прошло всё намного проще и быстрее, и никто не советовал им помириться ради детей, не учил, как справиться со сложившейся ситуацией, примириться друг с другом, никто даже не переживал за то, что разрушается ячейка общества. Намного больше времени заняли какие-то глупые формальности, как оказалось, квартиру они всё-таки делили, ведь квартира была наследственным имуществом Игоря, от бабушки ему досталась, и Марина в какое-то мгновение всё-таки пожалела о том, что отца не послушала и с юристом прежде не встретилась и всё не обсудила. От волнения, даже то, что была в состоянии понять, не понимала. Только на Игоря всякий раз оглядывалась, словно поддержки у него искала, и кивала.
В коридор вышла на ватных ногах и остановилась у стены. Сердце едва билось, и губы дрожали. Только сейчас поняла, что сама дело решила — сказала "да", когда её спросили, согласна ли она на развод, и всё сразу закрутилось. Про детей, про алименты, про квартиру. А если бы "нет" сказала? Тогда бы им, наверное, дали отсрочку. А она сказала "да". Лицо рукой закрыла и судорожно вдохнула.