«Господин председатель, сколько времени длится во Франции пожизненное заключение?» Меня разбирает смех. Матурет тоже приговорен к пожизненному заключению. Кложе говорит:
— Не будем пока праздновать победу. Колумбия далека, а эта лодка кажется мне слишком жалкой, чтобы на ней можно было выйти в море.
Если говорить начистоту, то до последнего момента я думал, что на этой лодке мы будем добираться до настоящего судна, на котором и выйдем в море. Поняв, что заблуждаюсь, я ничего не сказал, опасаясь реакции моих друзей. Иисус вел себя очень естественно, и я не хотел произвести впечатление человека, незнакомого с лодками, на которых совершают побег.
Первый день мы посвятили беседам и знакомству с лесом. Над нашими головами с визгом прыгали обезьяны и маленькие белки. К ручью пришло стадо животных, напоминающих диких свиней. Их было по меньшей мере две тысячи. Они входят в воду, раздвигая ветви и вырывая корни растений. Вдруг выплывает огромный крокодил и хватает за ногу одного из поросят. Тот визжит и вырывается. Свиньи набрасываются на крокодила, взбираются ему на спину, пытаясь укусить. Крокодил бьет хвостом, и каждый удар поднимает в воздух то одного, то другого поросенка. Вот один уже плывет брюхом вверх. Остальные свиньи тут же раздирают его в клочья. Ручей полон крови. Весь спектакль продолжается двадцать минут, и крокодилу удается, в конце концов, ускользнуть.
Мы хорошо проспали всю ночь, а утром приготовили кофе. Я помылся, и Матурет скальпелем побрил нас с Кложе. У самого Матурета борода еще даже не растет. Когда я поднимаю с земли фуфайку, которую снял перед мытьем, из нее выпадает громадный черно-бархатный паук, с длинными усами, заканчивающимися шариками платинового цвета. В нем, по крайней мере, 500 граммов. С чувством отвращения я давлю его.
Мы вытащили из лодки все вещи и, в том числе, маленький бочонок воды. Иисус переборщил, наверно, положив слишком много калия для лучшей сохранности воды, и она отливает синим. В плотно закрытых бутылках хранятся спички. Компас оказался обычным школьным прибором и показывает лишь части света — без градусов. Мы сшиваем мешки в виде трапеции и прикрепляем их веревками к двухметровой мачте. Я делаю передний парус в виде равностороннего треугольника. Он заставит нос лодки подниматься над волнами.
Мы укрепляем мачту, и я замечаю, что дно лодки очень непрочное: углубление для мачты безнадежно испорчено. Лодка вся гнилая. Этот гад Иисус посылает нас на смерть. С тяжелым сердцем я говорю об этом друзьям. Я не имею права скрывать это от них. Что будем делать? Когда Иисус вернется, заставим его обеспечить нас более надежной лодкой. У меня нож и топор. Пойду с ним в деревню в поисках другой лодки. Это опасно, но еще опаснее выйти в море в этом гробу. С пищей все в порядке: он положил бутыль масла и полные коробки кукурузной муки. С этими запасами можно долго протянуть.
Мы находимся здесь уже четыре дня и пять ночей. В одну из ночей шел проливной дождь, а утром, за кофе, я думал о том, какая сволочь Иисус. Из-за каких-то пятисот или тысячи франков он посылает троих человек на верную смерть. Я спрашиваю себя, не стоит ли убить его, после того как он достанет другую лодку?
Крики птицы преследуют нас в этом маленьком мирке — крики столь резкие и неприятные, что я велю Матурету взять нож и пойти посмотреть. Он возвращается через пять минут и зовет с собой меня. Мы отходим от лодки на 500 метров, и я вдруг вижу замечательного фазана, в два раза крупнее любой курицы. Он схвачен лассо за ногу и висит на ветви вниз головой. Одним ударом ножа я отрубаю ее и прекращаю пронзительные крики. Вес фазана примерно килограммов пять. У него петушиные шпоры. Мы решаем съесть его, но понимаем, что кто-то поставил капкан и он, наверно, не единственный. Пойдем посмотрим. Мы возвращаемся на то же место и обнаруживаем нечто странное: на расстоянии десяти метров от ручья, параллельно ему, и на высоте трех сантиметров от земли протянута веревка, замаскированная зелеными ветками. Вблизи от нее — калитка, за которой спрятано лассо из латунной нити, привязанное к ветви. Животное натыкается на преграду и в поисках выхода направляется к калитке; лассо захватывает ногу животного и освобождает ветвь. Животное так и висит в воздухе, подвешенное за ногу, пока не приходит охотник.
Это открытие портит нам настроение. Преграда выглядит прочной, значит, построена она недавно, и мы стоим перед опасностью обнаружения. Теперь днем нельзя разжигать огонь: охотник ведь не придет ночью. Мы решаем сторожить по очереди на подходах к западне. Лодку и вещи мы прячем под ветками.