В течение следующего часа выяснилось, что является японец биологом, специализирующимся на мутациях, однако обратиться с просьбой к Завадскому вынудило его не это: около трёх недель назад на Аномальные отправилась международная группа учёных, в число которых входила и невеста Юкио, как ассистентка его научного руководителя. Две недели назад связь с ними была потеряна полностью где-то несколькими километрами западнее города, когда-то называвшегося Чернобылем. Юкио решил для себя, что либо он спасёт свою невесту, либо погибнет в процессе этого спасения, вспомнил, что его научный руководитель когда-то рассказывал ему о дружбе с неким профессором из какого-то ужасно засекреченного института и вроде бы фамилия этого профессора была Завадский, а остальное стало делом техники. В тот же день он отправил письмо этому профессору, где изложил всю ситуацию полностью и просил просто забросить его на Аномальные Территории. На ответ он не надеялся совершенно. Каково же было его удивление, когда три дня назад ему пришло предложение приехать в Москву для аудиенции с господином Завадским. Поблагодарив родителей и богов за то, что благодаря им у него есть второе гражданство, он купил билет на самолёт, а по прилёту прямо из аэропорта поехал в институт, благо Москву всё же знал и в провожатых не нуждался. Максу подумалось, что восток суть есть дело очень тонкое, судить о мотивах азиатов с точки зрения европейцев это, как минимум, глупо, да и вообще не нужно, а потому решил расспросить гостя подробнее на тему столь непонятной отзывчивости профессора, поскольку точно знал, что сентиментальность в таких масштабах тому не свойственна.
— Девочки, вы лясы и в автобусе сможете продолжить точить, — ехидная физиономия капитана Артемьева бесцеремонно заглядывала в дверь. — Интуриста одевать ещё надо.
— Костя, ты заходи. Чайку, кофейку? Я тут типа за главного остался, милостию начальства. Так что угощаю.
— Всё-то тебе, Нимов, чаёвничать. В пути догонитесь. Поднимайте свои зады и пошли в эксперименталку. Времени не так много.
— Куда? Зачем в эксперименталку?
— Прямое указание Никонова: одевать всю группу в обкатанные экспериментальные модели. Там у Зубова такая красота — пальчики оближешь. Расщедрилось наше начальство.
— О как. Получается и твоего главного в это втянули.
— Я тебе, Макс, ещё не такое расскажу. Все отцы-командиры наши подорвались куда-то в ноль три ноль ноль. Вид у них был помятый… да не заморачивайся, знаю я, что тут у вас вчера творилось… так вот, помятый, но трезвый. Как мне дежурный рассказал, завалились они до этого всей своей шайкой-лейкой аккуратненько к Зубову в отдел, откуда вышли в такой снаряге и с таким оружием… дежурному, по его словам, в тот момент пригрезилось, что институтская легенда о боевых роботах стала реальностью. Ну а эти наши полководцы у шлемов забрала подняли, ухмыльнулись, пожелали спокойного дежурства и свалили, прикинь. Но это ещё ерунда. Знаешь, на чём поедем?
— Ты меня не пугай. Мамонта что ли дали?
— Если бы. Маму туда погоним.
— Погоди. Как Маму? Это та разработка для экспедиций, которая вроде как эвакуационная или кашээмная, вас вояк хрен поймёшь, и которой на все аномалии с пробором положить? Она же не доработана толком.
— Не вояк, а сопроводителей. Никонов сказал, что вполне себе доработана.
— И кто за рулём?
— Захаров. Он на ней месяц на полигоне резвится, ходовую проверял. Говорит, что до Третьей точно доедем, там же с дорогами нормально всегда было. Вот только смущает меня это всё.
— Не то слово — меня тоже. Какой им смысл нас в эксперименталку полностью одевать и на экспериментальном транспорте в регулярный рейс отправлять?
— Я тебе Нобель что ли? Чиста экспериментальный рейс. Чиста поэкспериментировать. Спроси чё полегче.
— Кстати, а что везём-то, и кто ещё с нами едет?
— А вот только мы вчетвером и едем. И везём мы, друг мой, много вкусной и полезной пищи, если верить документам, так что, если что — с голоду не помрём. Давай, сворачивайся уже.
Один из лаборантов Зубова заливался соловьём, расписывая все преимущества выдаваемой брони по сравнению со штатной. По его словам выходило, что в процессе совместной работы с электрониками удалось создать нечто, способное при попадании в какую-либо агрессивную среду если не защитить, то позволить продержаться в живых куда как большее время. Присутствовал в этом чуде бронестроения и собственный процессор, который, по словам лаборанта, мог образовывать тандем с исследовательским компом. Также в броню был встроен свой независимый медицинский модуль и были ещё какие-то прибамбасы, но суть их Макс не понял, однако по виду Артемьева, который с серьёзным видом кивал головой, сделал вывод, что эти примочки лишними точно не будут. Что-то похожее было и с компами — если верить лаборанту, им наконец-то удалось создать систему, формирующую изображение прямо в сознании у пользователя. Как Макс понял, достигнуто это было за счёт использования одной из разновидностей артефактов, могущих воздействовать на сознание из искусственно выращенной основы глаза «говорящей свинки». Впрочем, зная какие сюрпризы можно ожидать от Аномальных, экран создатели убирать не стали. Максу было предложено надеть комп на руку и оценить новинку на практике. Лёгкое жжение в руке и перед глазами развернулось меню, подобное тому, какое было в простых компах, но с некоторыми дополнениями. Лаборант с гордым видом поведал о том, что подобная телепатическая связь сознания пользователя и компа является двусторонней, а потому предложил проверить это на практике и силой мысли изобразить что-нибудь на экране. С пятой попытки у Артемьева и с седьмой у Макса наконец-то получилось написать на экранах слово из трёх букв, после чего оба с авторитетным видом признали, что оружейкой проделана большая работа, которую санитары Аномальных не смогут не оценить по достоинству. Лаборанты смущённо зарделись.