Наши мужчины необычайно порядочны, — заверила директор «Бабочки» Линду год назад. — Вас не должны терзать мысли, что будет раскрыта тайна вашей личности и вы окажетесь в неловкой ситуации.
Продолжая наблюдать за официантом, Линда вспомнила своего последнего восхитительного партнера в «Бабочке». Для следующей среды она придумает что-нибудь необыкновенное. Если все получится и она вылечится, на что очень надеялся ее психоаналитик, Линда сможет без всяких опасений завязать отношения с кем-нибудь вроде привлекательного Барри Грина.
Она нашла Барри взглядом з толпе. Он увлеченно беседовал. По его виду она предположила, что обсуждались финансовые вопросы. Она решила что-нибудь поесть.
Взяв бокал шампанского и запеченных устриц, Линда присела на стул около бассейна.
Она опять наблюдала за загорелым официантом. На нем был короткий красный пиджак и облегающие черные брюки. Вьющиеся светлые волосы падали на воротник накрахмаленной белой рубашки. Он двигался в толпе с грацией и легкостью кошки. Линда видела, как некоторые женщины бросали на него оценивающие взгляды.
Она вспомнила их свидания, потом опять переключиась на мысли о своем партнере в маске. Директор клуба заверила ее, что для членов было приемлемо заказывать все время одного и того же партнера. Устанавливались гармоничные сексуальные отношения, не влекущие никаких обязательств. Поэтому мало кто просил нового партнера каждую неделю.
Как было бы хорошо, подумала Линда с грустью, иметь такие отношения в реальной жизни. Вместе воспитывать детей, стареть, ждать ночи, чтобы провести ее вместе. Она не винила своих мужей за то, что они ушли. Линда знала, вина была целиком ее. Бесконечные предлоги — головная боль, операция рано утром, утомление после ночного дежурства — это было несправедливо по отношению к ним.
Вечер продолжался. Толпа колыхалась, как беспокойное море. Люди завязывали знакомства или избегали их, красовались или оставались в тени, как Линда, мысли которой были совсем в другом месте. Она взяла слоеный пирожок с сыром, семги, но с улыбкой отказалась от жирных десертов и ликеров. Она отпивала кофе маленькими глотками, наблюдала, как Барри Грин скользит от одного знакомого к другому, и думала, пригласит ли он ее второй раз. Пока их встречи носили профессиональный характер. Она приходила в студию, чтобы просмотреть сценарий для очередной серии его шоу. А потом он пригласил ее пойти с ним на сегодняшний вечер. После некоторых колебаний она согласилась.
Внезапно музыка прекратилась. Беверли Хайленд поднялась на небольшое возвышение для оркестра и подняла руки, прося тишины. Поразительно, но шум стих сразу.
Беверли говорила сдержанным и уверенным голосом. Она объяснила, почему его преподобие не смог присутствовать на сегодняшнем вечере, — он был в больнице у постели своего младшего ребенка, которому только что срочно вырезали аппендикс. Затем она вкратце остановилась на основных пунктах его предвыборной программы, убедив присутствующих, что они поддерживают достойнейшего человека.
— Мы очистим наши города, — сказала мисс Хайленд. — Выбрав этого человека президентом и заручившись поддержкой организации Благая весть, мы сотрем грязь с лица Америки.
Раздались аплодисменты, снова заиграла музыка. Рядом с Линдой возник Барри. Он извинился за то, что оставил ее, сказав:
— Это совсем не входило в мои намерения. — Когда потом они садились в роллс-ройс, он пригласил ее к себе что-нибудь выпить. Линда вежливо отказалась, сославшись на операцию рано утром.
— Еще один оглушительный успех, Бев, — сказала Мэгги Керн; поднимаясь за Беверли по огромной витой лестнице.
Ушли последние гости, музыканты упаковывали инструменты, служащие молча убирали столы под неусыпным взором службы безопасности. Женщины вошли в спальню Беверли. Горничная-француженка стелила атласные простыни и раскладывала шелковую с кружевами ночную рубашку Беверли. В облицованной мрамором ванной комнате другая горничная готовила для хозяйки горячую ванну, наполняя воздух ароматом экзотических масел.
Мэгги скинула туфли и прошла по толстому ковру к маленькому столику, на котором были сервированы закуски. Налив два стакана охлажденной минеральной воды, она подала один Беверли, а потом устало опустилась на стул, обитый бледно-голубым шелком.
— Да, результаты хорошие, — проговорила Беверли, отдавая норковую пелерину горничной. Затем она подошла к столу и взяла морковку с блюда, где лежали только что срезанные овощи. Она не ела весь вечер.