— Все в порядке, Боб. Энн все знает. При ней ты можешь говорить.
Боб отдал портфель Беверли.
— Здесь все. И даже больше того.
— Ну, начнем, — сказала Беверли.
На следующее после выборов утро основным заголовком газет был: «Победа Маккея на первичных выборах в Калифорнии».
Передовицы описывали убедительную, хотя на этом этапе и ожидаемую победу преподобного Дэнни Маккея над его республиканскими соперниками. Сами выборы получили название «Выборы короля». Маккей получил голоса всех, самых многочисленных в Америке делегатов Калифорнии. Ему не хватало всего лишь каких-то восьмидесяти голосов, чтобы быть выдвинутым кандидатом на пост президента. Прогнозы аналитиков говорили, что Дэнни без труда наберет решающие голоса на съезде, до которого оставалось шесть дней.
Со страниц газет и журналов на всех смотрел улыбающийся Дэнни. Это событие отмечалось на непрекращающихся торжественных вечерах в отеле «Сенчури Плаза» — его временном пристанище в Лос-Анджелесе.
Но на следующий день на первых страницах появился совершенно неожиданный и ничего общего не имеющий с предыдущим заголовок: «Маккей связан с публичным домом в Беверли-Хиллз.»
— Черт побери! — бормотал Дэнни, просматривая утренние газеты. У него сильно болела голова после празднования победы накануне, и он пытался заглушить тошноту томатным соком. Он плохо спал, особенно после ночного звонка из газеты. Ему позвонили из «Таймс» и сообщили, что получили некую информацию от полиции, которую собираются опубликовать. Учитывая его регалии, они, по их словам, сочли нужным предупредить его.
Так вот о чем шла речь!
Дэнни отшвырнул газету и взглянул на Боннера. В соседней комнате разрывался телефон, в дверь стучали. Дэнни включил телевизор. На экране появилось его лицо — рекламный снимок из его собственного досье. Голос за кадром говорил:
«…ворвались после полуночи. Полиция, действуя по анонимной наводке, обыскала помещение над магазином одежды и обнаружила притон. Только что стало известно, что дорогой магазин мужской одежды «Фанелли» на Родео Драйв принадлежит компании «Королевские фермы», которой, в свою очередь, владеет Дэнни Маккей, — вероятный кандидат на пост президента. Пока не установлено прямой связи между преподобным Маккеем и вышеупомянутым притоном, но полиция имеет на руках определенные доказательства сего факта, найденные в предполагаемом офисе этого нелегального предприятия».
Пока его ассистенты беседовали с репортерами и отвечали на телефонные звонки, Дэнни, все еще в пижаме и шелковом халате, не мигая, смотрел на экран и не верил своим глазам.
Его пресс-секретарь всю ночь писал заявление, что преподобный Дэнни Маккей отрицает какую-либо причастность к заведению над магазином мужской одежды и что «Фанелли» составляет незначительную долю его многочисленных вложений и за все эти годы он ни разу не переступал порог магазина.
— К черту все, Бон, — сказал Дэнни, садясь завтракать. — Как это могло случиться? Я был уверен, что ты все проверил.
— Я все проверил, но это было одиннадцать лет назад. Я лично ездил туда. Это обычный магазин, а наверху офисы, сдаваемые в аренду различным действующим компаниям.
Дэнни наподдал ногой газету, лежащую на полу.
— Офисы! Ты читал, что это за офисы? Хлысты, цепи, презервативы и другие такие штучки. Где, черт возьми, Дуан?
— Он все еще в полиции.
Дуан Чодвик был адвокат Дэнни.
Дэнни залпом выпил коктейль. За дверью слышно было, как телохранители сдерживали натиск репортеров и любопытных зевак. Его секретари отвечали на беспрерывные звонки, объясняя ошибку тем, кому нужно было объяснять, — его тестю-сенатору и сторонникам Дэнни из сильных мира сего. В это время в «Сенчури Плаза» готовили номер, где Дэнни будет давать интервью телевидению, и публично отказываться от незаслуженных обвинений.
— Не волнуйся, — нервно произнес Боннер, пытаясь успокоить своего босса. — Никто в мире не поверит, что ты знал о существовании этого притона. Такое и раньше часто случалось — людей винили в том, о чем они и слыхом не слыхивали. Похоже, какой-то идиот решил поживиться. Полиция наверняка найдет владельца магазина, он расколется — и ты чист, как слеза.
— Поскорей бы.
Тут Дэнни увидел Анжелику. Она стояла в дверях, и лицо ее имело обычное страдальческое выражение. Боже, как она ему надоела! Он лицезреет этот мученический взгляд со времени их первой брачной ночи. Она улыбалась только на людях, поскольку вынуждена была играть роль добропорядочной и любящей жены. Они не спали вместе с того момента, как закончился их медовый месяц, — а это было одиннадцать лет назад. Кэри, их младший сын, был зачат только потому, что Дэнни однажды сильно привязал ее и сделал с ней то, что, по его мнению, она заслуживала.