— Куда… — прошептала она, — куда я еду?
— Сама решай, подружка. Ты должна уйти отсюда. Иначе, она говорит, что вышвырнет тебя. И она это сделает. Однажды уже так было.
Туман начал рассеиваться.
— Ты хочешь сказать, что Хэйзл выгоняет меня?
В глазах Кармелиты блестели слезы.
— Она говорит, ей не нужны скандалистки в доме. Рэчел знала настоящую причину поведения Хэйзл: Дэнни приказал ей.
Белл и Кармелита помогли собрать ей немногочисленные пожитки. По их щекам непрерывно струились слезы. Насколько могли, они поделились с ней деньгами, доехали с ней на автобусе до железнодорожной станции. Там они обнимали ее и опять плакали.
— Как бы я хотела поехать с тобой, подружка, — сказала Кармелита, — но ты же знаешь, я не могу оставить Мануэля.
— Все нормально, — ответила Рэчел. — Я понимаю. — Она в самом деле понимала. Даже слишком хорошо.
— Но послушай, — сказала Кармелита, крепко держа Рэчел за руку. — Если я тебе понадоблюсь, позвони — и я примчусь. У тебя неприятности, тебе нужны деньга, да все что угодно, ты звонишь Кармелите. Обещаешь?
Рэчел пообещала, добавив:
— То же самое и я говорю. Если я буду тебе нужна, дай знать, и я приду.
Рэчел смотрела на проплывающую мимо пустыню и удивлялась, почему все двоится у нее в глазах. Она закрыла глаза и стала ждать, когда пройдет боль. Она чувствовала себя больной, безнадежно больной. Как всегда в минуты физических испытаний, она постаралась умом сосредоточиться на чем-нибудь приятном. Мысли ее вернулись в Сан-Антонио, город, который она успела полюбить. Она вспомнила площади и соборы, острые мексиканские обеды, как вечерами горят фонари, спрятавшиеся в кустах, изогнутые мостики и гондолы на воде, в таких гондолах солдаты занимались любовью со своими подружками. Дэнни тоже как-то катал ее на лодке по реке, под огнями фонарей и волшебной луной.
Она выпрямилась от внезапной колющей боли в животе. Сжав живот руками, она согнулась вдвое и стала думать о будущем. С сегодняшнего дня она будет думать только о будущем.
Сначала она найдет мать, давала себе клятву Рэчел, а волны боли становились все чаще и чаще. Потом, когда она поправится, к ней вернется сила, она поедет в Голливуд искать свою сестру.
Таблетки не действовали. Внутри бушевал огонь. Она умирала от жажды. Вспомнив, что в конце вагона был титан с водой, Рэчел с трудом поднялась на ноги. Странно, ее сиденье совсем мокрое.
Поезд качнулся, и она потеряла равновесие. Потом ей показалось, что кто-то закричал, или это был паровозный гудок?
Перед ее глазами появилось лицо, сначала смутно, потом четче. Рот улыбался, глаза нет. Глаза были озабочены.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил незнакомец. Чувствую?
Рэчел попыталась сосредоточиться. Чувствую. Боль. Да, совсем недавно была боль. Но теперь она куда-то ушла. В ее теле была странная немота. Она лежала на диване. Поезд не двигался. Они остановились?
— Где я? — спросила она.
— Ты в больнице. Ты потеряла сознание в поезде, когда он подходил к станции. Ты не помнишь?
— Нет…
Незнакомец сел на край кровати, внимательно посмотрел на Рэчел.
— Сколько тебе лет?
— Шестнадцать.
Он выглядел удивленным. А что он думал? Что она старше? Моложе?
— Я… — она сглотнула, в горле у нее пересохло, — в Альбукерке?
— Да. Судя по твоему билету, ты собиралась здесь сойти. Тебя должен был кто-нибудь встретить? Мы можем кому-нибудь позвонить?
Некоторое время она раздумывала, потом ей захотелось плакать.
— Нет. У меня никого нет. Вы врач?
— Да.
— Что со мной произошло?
Его голос посерьезнел.
— Ты потеряла много крови, но теперь все будет хорошо. Тебе придется остаться здесь еще на несколько дней, но с тобой все будет в порядке.
— Я так странно себя чувствую.
— Потому что ты только что из операционной.
— Операция?!
— Не волнуйся, — мягко сказал он, — сейчас ты вне опасности.
Через несколько дней Рэчел выписывали. Врач пришел попрощаться и неохотно произнес:
— Мне жаль, Рэчел… — Тон его был действительно искренним. — Тот, кто делал тебе аборт, был просто мясник. Боюсь… — Он посмотрел ей прямо в глаза. — Боюсь, ты никогда уже не сможешь иметь детей.
Рэчел пробыла в больнице пять дней. Когда она поправилась, то прямиком отправилась на трейлерную парковку — последний адрес ее родителей в штате Нью-Мексико.
Была зима, на земле лежал снег. Холодный ветер продувал ее свитерок насквозь, а она стояла и смотрела на грязный маленький трейлер, в котором провела последний день своего детства. Потом она пошла в контору, чтобы навести справки.