Благодаря рыбной ловле, я могу свободно разгуливать по острову. В саду, возле кладбища надзирателей, работает человек из моей группы — Матье Карбонери. Он работает один, и я решил сделать и спрятать в его саду плот. Через два месяца комендант оставляет остров, и у меня появится свобода действий.
Мне удалось сдружиться с братьями Нарри и Канье, осужденными на пожизненную каторгу. Они строители, и им разрешается входить в мастерскую. Возможно, они сумеют принести мне часть за частью все, что требуется для строительства плота.
Вчера я встретил врача. Я нес рыбину килограммов в десять, и он сказал мне, что из головы этой рыбы может получиться великолепный суп. Я с удовольствием дал ему голову да еще кусок туловища в придачу.
— Ты не злопамятен, Бабочка.
— Я делаю это ради самого себя, доктор. Я твой должник, так как ты сделал невозможное для моего друга Кложе.
Мы немного поговорили, и он сказал:
— Ты хотел бы бежать, а? Создается впечатление, что ты не такой, как все.
— Ты прав, доктор, нам с каторгой не по пути. Здесь я всего лишь гость.
Он смеется, я его мгновенно атакую:
— Доктор, ты не полагаешь, что человек может исправиться?
— Полагаю, что может.
— А ты можешь предположить, что я в состоянии жить в обществе, не представляя для него опасности.
— Могу предположить.
— А почему бы тебе не помочь мне тогда?
— Как?
— Ты можешь возвратить меня на материк как туберкулезника.
Тут он подтверждает то, что я много раз слышал раньше:
— Это невозможно, и я советую тебе никогда к этому не прибегать. Управление посылает человека на материк только в случае, если он провел хотя бы год в обществе больных той же болезнью.
— Для чего это делается?
— Это рассчитано на симулянтов — они должны заранее знать, что у них все шансы заразиться. Я ничего не могу для тебя сделать.
С этого дня мы с врачом стали приятелями, и это продолжалось до тех пор, пока он едва не погубил моего друга Карбонери.
Мы договорились с Матье Карбонери, что он возьмет на себя должность повара в столовой для надзирателей. Это дало бы нам возможность проверить, сумеем ли мы выкрасть оттуда продукты, нужные нам для побега.
И вот Карбонери работает поваром. Заведующий кухней дает ему трех кроликов и велит приготовить из них жаркое к воскресенью. Карбонери посылает одного кролика своему брату, а двух остальных — нам. Потом убивает трех больших котов и готовит из них великолепный обед.
На обед был приглашен и доктор, который, отведав «крольчатину», сказал:
— Господин Филидори, должен вас похвалить за разнообразное меню. Кошатина просто великолепна.
— Не смейтесь, доктор, мы едим отборных кроликов.
— Нет, — отвечает упрямый, как мул, врач, — это кошка. Видите ребра, которые я обгладываю? Они плоские, а кроличьи ребрышки имеют округлую форму. Я не ошибаюсь — мы едим кошатину.
— О, Боже! — восклицает корсиканец. — У меня в животе кошка! — Он бежит на кухню, вытаскивает пистолет и, размахивая им под носом Матье, говорит: — Возможно, ты такой же бонапартист, как и я, но я убью тебя за то, что ты накормил нас кошкой.
Он бешено вращает белками глаз, а Карбонери, который никак не мог понять, откуда заведующему все известно, отвечает:
— Если ты называешь кошкой то, что ты мне дал, моей вины в этом нет.
— Я дал тебе кроликов.
— Я сварил то, что ты мне дал. Смотри, шкуры и головы еще здесь.
Тюремщик видит шкуру и головы, и это совсем сбивает его с толку.
— Значит, врач не знает, что говорит?
— Это сказал врач? — спрашивает Карбонери, у которого с души свалился камень. — Он смеется над тобой. Скажи ему, что это неуместная шутка.
Филидори входит в столовую спокойный и убежденный, и говорит врачу:
— Говорите, доктор, сколько хотите. Это вино ударило вам в голову. Не все ли равно, круглые или плоские ребрышки? Я знаю одно: мы едим кроликов. Только что я видел их шкуру и головы.
Матье удалось выкрутиться, но он предпочел через несколько дней оставить эту работу.
Приближается день, когда я смогу свободно действовать — Берро оставляет острова через считанные недели. Вчера я навестил жирную супругу Берро, которая, кстати, здорово похудела, благодаря рыбной и овощной диете. Эта добрая женщина приглашает меня в дом и предлагает бутылку квинквина.
— Бабочка, — говорит она, — как мне отблагодарить тебя за внимание?
— Я прошу тебя об одной услуге, госпожа. Достань мне хороший компас: точный, но миниатюрный.
За восемь дней до отъезда с островов эта женщина отправилась на пароходе в Кайенну и вернулась с великолепным компасом.
Вчера управление островами принял новый комендант. Его имя Прюле и родом он из Туниса. Он оставил Деге на должности главного бухгалтера, и это для меня хорошая новость. Кроме того, своей речью перед заключенными, которые собрались на квадратной площади большого двора, новый комендант произвел впечатление человека умного и энергичного. Он сказал нам:
— С сегодняшнего дня я вступаю в должность коменданта островов Благословения. Методы моего предшественника принесли положительные плоды, и я не вижу причины менять существующие порядки, Я не буду вмешиваться в установившийся ритм вашей жизни, если вы не заставите меня это сделать своим поведением.
С радостью смотрел я на покидающего причал коменданта, хотя пять месяцев азартных игр, рыбной ловли, разговоров прошли очень быстро.
Тем не менее, эта атмосфера не захватила меня. Знакомясь с еще одним заключенным, я каждый раз задаю себе вопрос: «Будет ли он кандидатом на участие в побеге? Способен ли он помочь в подготовке побега, если сам он бежать не собирается?»
Я живу одним: бежать, бежать — один или с кем-нибудь, но бежать. Эта мысль прочно закрепилась в моем мозгу. Слушаясь совета Жана Кастелли, о побеге, я ни с кем не говорю, но знаю наверняка: я сбегу.
ТЕТРАДЬ СЕДЬМАЯ. ОСТРОВА БЛАГОСЛОВЕНИЯ
Плот в гробу
Пять месяцев не прошли даром: я изучил самые отдаленные и заброшенные уголки острова и пришел к выводу, что возле кладбища, на котором работал мой друг Карбонери — самое подходящее и надежное место для изготовления плота.
Я прошу Карбонери снова устроиться на работу в сад и благодаря Деге, он получает эту должность.
Сегодня утром, когда я проходил мимо дома нового коменданта с очередным уловом, я услышал голос «друга семьи», который обращался к молодой женщине: «Этот человек всегда приносил рыбу госпоже Берро, комендантша». Черноволосая, смуглая женщина — настоящая алжирка спрашивает его: «Это и есть Бабочка?» Выйдя на крыльцо, она обращается ко мне:
— Госпожа Берро угостила меня раками, которых ты наловил. Входи в дом. Ты ведь не откажешься выпить стакан белого вина и съесть немного брынзы, которую мы только что получили из Франции?
— Спасибо, госпожа, но я не войду.
— Почему? Ведь ты охотно заходил к госпоже Берро, почему же ты отказываешься зайти ко мне?
— Ее муж разрешал мне входить в их дом.
— Бабочка, мой муж — комендант в лагере, но дома я комендант. Входи и не бойся.
Эта смуглая красотка может оказаться либо очень полезной, либо очень опасной. Я вхожу.
Она усаживает меня в столовой и приносит на тарелке копченое мясо и сыр. Сама бесцеремонно садится напротив меня, наливает белое вино, кофе и отличный ямайский ром.
— Бабочка, — говорит она мне, — несмотря на суматоху, связанную с отъездом, госпожа Берро успела рассказать мне о тебе. Я знаю, что она была единственной женщиной на острове, которая получала у тебя рыбу. Надеюсь, ты и мне окажешь такой почет?
— Но ведь она была больна, а ты, как я вижу, чувствуешь себя неплохо.
— Я не умею лгать, Бабочка. Да, я чувствую себя хорошо, но я жила все время в портовом городе и очень люблю рыбу. Я из Орана. Меня смущает лишь то, что ты не продаешь рыбу.
Короче, мы договорились, что я буду приносить ей рыбу.
Пока я дал ей три килограмма карпов и шесть раков. Когда, войдя, комендант увидел меня, он сказал: