Так рождается Сектумсемпра. Тёмное заклинание, режущее плоть так, что раны не поддаются исцелению, если помощь не будет оказана в первые минуты.
*****
Северус чувствует себя настолько успокоенным, что отваживается пригласить Лили на пикник у озера, и она легко соглашается, ведь сегодня у Джеймса нет тренировки, и он где-то зависает со своими дружками.
Они вдвоём сидят у Чёрного Озера на пледе, заботливо обработанном Согревающими Чарами, ведь весенняя земля ещё недостаточно прогрелась. Перед ними корзинка с фруктами и так любимыми Лили пирогами с патокой. Нелюдимому Северусу стоило немалых усилий зайти на кухню, кишащую усердными домовиками, и выслушивать их восхищённые, полные искренней заботы комментарии: «Мистер Северус Снейп, сэр, как чудесно! Молодой прилежный господин идёт на свидание с мисс Лили! Свежий воздух полезен молодому господину, а то он совсем бледный от беспрерывной учёбы и стояния у котлов с зельями!»
Лили звонко смеётся и смотрит на Северуса с тёплой улыбкой, совсем как во времена их далёкого детства, когда он мог порадовать и рассмешить её нехитрым волшебством. Вдруг мальчик замечает, что по расстеленной на траве скатерти прямо к Лили ползёт большая жирная гусеница. Она почти залезла на кусок пирога, который Лили собирается отправить в рот, и Северус, не задумываясь, отрывисто бормочет: «Сектумсемпра!»
Гусеницу разрывает на несколько кусков. Ошмётки её тельца разлетаются во все стороны, забрызгав скатерть отвратительной жижей. Смех Лили смолкает. Она смотрит на Северуса расширенными, полными ужаса глазами.
В первый миг Северус думает, что ей неприятна забрызгавшая всё вокруг мерзкая жижа, и он торопится наложить Очищающие Чары, но Лили потрясённо произносит:
— Что ты сделал, Сев? Зачем? Из этой гусеницы могла вылупиться прекрасная бабочка! Да даже если и нет, всё равно, это — живое существо! Кто дал тебе право отнимать жизнь?
Её глаза блестят от слёз, щёки горят гневом, и Северус поспешно поднимает палочку:
— Лили, прости, не плачь! Не плачь! Я наколдую тебе сотню, тысячу бабочек!
— Мерлин, Сев! Ты ничего не понял! Наколдованные бабочки — это иллюзия, без души и собственной воли. А это было живое, понимаешь ты? Живое существо!
Северус и сам чуть не плачет. Он готов отдать свою человеческую жизнь за возможность превратиться в бабочку для Лили. Плевать, даже если эта бабочка окажется однодневкой, и придётся умереть с заходом солнца! Но он подозревает, что ему никогда не стать бабочкой, и, если он и превратится в кого-то, то только в гадкого чёрного жука, ещё отвратительнее той несчастной гусеницы.
*****
С того дня он начинает сближаться с компанией мрачных и надменных старшекурсников под предводительством старосты Люциуса Малфоя. Ходит на их зловещие сборища, полные тёмных ритуалов, варит для них зелья, старательно выписывает цитаты из книг, находящихся в Запретной Секции. Боль никуда не уходит, но появляется хотя бы призрачная иллюзия нужности кому-то в этом мире.
*****
Профессор Северус Снейп стоит у дверей Большого Зала и со стоическим выражением лица наблюдает за стадом галдящих студентов. Возбуждённые, неуклюжие, нелепые в своих неравномерно формирующихся телах подростки готовятся к Святочному Балу. Они толкаются, глупо хихикают, мальчишки вполголоса отпускают сальные шуточки в адрес не в меру прихорошившихся девочек. Снейп закатывает глаза и досадливо морщится. Там, в толпе, среди своих таких же несносных друзей стоит Гарри Поттер. Один взгляд на него, лохматого, дерзкого, наглого, абсолютно невыносимого, запускает в сознании ряд болезненных воспоминаний:
«Эй, это кто тут мечтает оказаться на Слизерине?»
«Осторожно, Эванс! Не боишься, что Нюнчик измажет тебя своими соплями?»
«Кто хочет посмотреть, как я сниму с Нюниуса подштанники?»
Усиленный Сонорусом голос Минервы МакГонагалл заглушает голос Джеймса в голове Северуса. Она пытается втолковать безмозглым подросткам, насколько одухотворёнными и прекрасными могут сделать их бальные танцы, гордая осанка и плавные, изящные движения. Снейп брезгливо и болезненно кривится, вспоминая, как прятался в самом тёмном углу Большого Зала, с истекающим кровью сердцем наблюдая, как самодовольный, чуть не лопающийся от осознания своей крутости Джеймс Поттер кружит в вальсе счастливую Лили.
МакГонагалл ищет яркие метафоры, которые могут помочь ей вдохновить студентов освоить какие-либо танцы, кроме того бессмысленного дрыганья, что они устраивают на своих факультетских вечеринках.
— В каждом мальчике дремлет гордый лев (слизеринцы старательно изображают тошноту), а в каждой девочке — прекрасный лебедь (мальчишки с фырканьем косятся на страшненькую Элоизу Миджен.)
Однако, МакГонагалл не сдаётся:
— Танцуя вальс, вы волшебным образом превращаетесь из неуклюжих, неповоротливых гусениц в прекрасных бабочек. Превращение гусеницы в бабочку — ярчайший пример природной трансфигурации!
Северус словно получает под дых. Он смотрит на ненавистного Поттера и отчётливо, впервые видит эти огромные, зелёные глаза, доверчиво смотрящие на мир, эту доброту по отношению к слабым и обиженным — будь то бедняга домовой эльф, рыжий неудачник Уизли или докучливая заучка Грейнджер, с которой никто не хочет дружить. О, это совсем не Джеймс! Это — Лили!
Осознание этого выбивает воздух из лёгких мрачного профессора.
— Ну, пока что вы ещё неуклюжие гусеницы, — улыбается МакГонагалл, наблюдая за попытками ребят повторить танцевальные шаги.
Снейп смотрит на взлохмаченного, нелепого в своей плохо сидящей мантии и, как всегда, покосившихся очках подростка, и с внезапной острой болью в сердце понимает, что Лили не суждено увидеть, как её гусеничка, её сын вырастет, возмужает, станет прекрасной бабочкой и, возможно, однажды спасёт волшебный мир от Сил Зла.
И Северус Снейп клянётся себе и Лили всегда быть рядом и защитить его, если понадобится, даже ценой собственной жизни.