Рэчел попыталась сосредоточиться на книге. Рей Брэдбери писал: мать была стройная и нежная, золотистые волосы ее были заплетены в косу и уложены на голове наподобие короны. Рэчел заплакала.
— В чем дело, подружка?
Она встрепенулась. Человек в кожаной куртке стоял рядом с ее столиком, оглядывая ее с вожделением. Внезапно Рзчел почувствовала себя маленькой и беззащитной.
— Что ты делаешь здесь так поздно, малышка? — спросил он, усмехаясь. — Не скучно одной? Она поперхнулась слезами.
— Нет, спасибо. Со мной все в порядке.
— Да, я вижу. — Он выдвинул стул и уселся. — Не хочешь со мной повеселиться?
От него сильно пахло пивом.
Рэчел стала судорожно оглядываться в надежде поймать взгляд мужчины за стойкой. Но за стойкой сидело лишь несколько сонных клиентов в обнимку с кофейными чашками.
— Давай, — сказал он, и в его голосе уже слышались нетерпеливые нотки, — хата моя недалеко. Мы с тобой весело проведем время. Я думаю, друзьям моим ты тоже понравишься.
Рэчел показалось, что сердце сейчас выскочит у нее из груди, она почувствовала себя в ловушке.
— Ты, наверное, с голода умираешь, такая худышка. У меня дома и еда найдется.
— Н-нет, спасибо.
— Бьюсь об заклад, ты из дома сбежала. Ты знаешь, это противозаконно. Я позову полицию, и тебя арестуют.
Ее глаза широко распахнулись.
Он схватил ее за запястье. Рука была горячей и липкой.
— Пошли, обещаю, нам будет весело.
— Нет! Я… Я жду человека!
— Да? Кого это?
— Моего приятеля.
— Приятель? У тебя? — Он рассмеялся, закинув голову. — Послушай, девочка, я и раньше слышал, как заливают, но ты будешь похлеще остальных. Если у тебя есть парень, то я тогда папа римский.
— Извините, ваше преосвященство, — раздался голос у него за спиной.
Рэчел вздрогнула, у их столика стоял стройный рыжеватый молодой человек и, слегка улыбаясь, смотрел на парня в кожаной куртке.
— Так получилось, но ты сейчас держишь за руку мою девушку.
Минуту парень молчал, как бы определяясь, потом он вскочил, развел руками, показывая, что вышло недоразумение, и поспешно отошел.
— Он не вернется, — сказал дружелюбный незнакомец. — С тобой все в порядке?
В глазах Рэчел стояли слезы. Ей ужасно хотелось к матери.
— Ну же, — сказал он, присаживаясь. — Прекрати. Малыш, не так все плохо.
Интонация его голоса, нежное выражение глаз заставили Рэчел прекратить плакать и получше к нему присмотреться.
Рэчел плохо определяла взрослых, но он был похож на сына управляющего трейлерной парковкой, а тому было девятнадцать. Но этот был симпатичнее сына заведующего. По правде говоря, он был просто красив. И у него потрясающая улыбка.
— Скажи мне, что здесь делает в такое время такая маленькая хорошенькая девчоночка, как ты? — спросил он.
И Рэчел влюбилась.
Пятнадцать минут спустя их столик уже был уставлен разной снедью.
— Знаешь что, — сказал он, — раньше я всегда говорил, что побег из дома ничего не решает. Но, малыш, в твоем случае я думаю, ты поступила правильно.
Рэчел от природы была человеком доверчивым и откровенным, поэтому она без утайки рассказала о своих злоключениях незнакомцу. Он внимательно ее выслушал, время от времени кивая в знак сочувствия. Когда она закончила, он подвел черту под ее рассказом, сказав:
— Бедняжка.
Его звали Дэнни Маккей, он ехал в Сан-Антонио. То, что он из Техаса, Рэчел легко определила по его выговору. Он закурил сигарету и сказал:
— Только что демобилизовался. Служил в Калифорнии. Вот еду домой. Хочешь, присоединяйся. По пути, может быть, как-нибудь решим и твои проблемы.
Рэчел уже не беспокоила ситуация, в которой она оказалась. Дэнни Маккей был самый добрый человек из всех, кто до сих пор попадался ей на пути. Он сказал, что позаботится о ней. Она поверила.
Они остановились в мотеле рядом с шоссе. Там они занимались любовью. На Рэчел это не произвело никакого впечатления. В сущности, если бы Рэчел была более опытной в этих делах, она бы поняла, что как любовник Дэнни собой ничего не представляет. Но Рэчел ни в чем не разбиралась, да ей было все равно. Никак не подействовал на нее и тот факт, что она потеряла невинность в четырнадцать лет. Ее переполняли надежда, счастье от того, что кто-то хочет обнимать ее, что она не одна, что ее целовали и говорили, какая она хорошенькая. И не важно, что произошло потом, что было больно (боль ни в коей мере не была сравнима с той, что причинил ей отец, потому что Рэчел чувствовала, что с Дэнни эта боль естественна). В первый раз в своей жизни Рэчел Дуайер была безумно счастлива. Наконец-то у нее был близкий человек, которого она могла любить.