Труди заметила, что Джессика почти не дотронулась до салата, и вновь почувствовала тревогу. Она вспомнила кошмар, пережитый тогда, когда Джессика страдала отсутствием аппетита и умерла бы, если бы не быстрое вмешательство подруги. Труди не хотела, чтобы кошмар повторился. С тех пор Джессика каждый день боролась с преследовавшим призраком, страхом растолстеть, и Труди помогала ей пережить периоды голодания и самоистязания. Глубоко укрыта потребность снискать одобрение проявлялась в издевательстве над своим собственным телом. Джессика голодала первый год в колледже, но потом ситуация вошла в норму. Сейчас она была стройной, но не худой, в своем нормальном весе. Тем не менее, когда она смотрелась в зеркало, то видела там что-то свое и приходила от этого в ужас.
— Не думай, что это бордель, Джесс, — спокойно сказала Труди. — Это место, где хранятся мечты, где фантазии становятся явью.
— Поэтому клуб называется Бабочка?
— Я не знаю.
— Чей это клуб?
— Понятия не имею.
— Ох, Труди, — сказала Джессика, покачав головой. — Это опасно.
— А приводить домой незнакомца, с которым только что познакомилась, не опасно?
— Я не делаю этого. У меня есть Джон.
— Нет. Ты есть у Джона. В этом вся разница. Джессика посмотрела на часы и потянулась за счетом. Но Труди схватила его первой, сказав при этом:
— Плачу я. Джесс, я просто хочу, чтобы ты подумала о нашем разговоре, ладно? Даже если бы я поговорила о тебе завтра, ты бы получила браслет лишь через пару недель.
— Нет, — сказала Джессика, надевая сумку через плечо и отставляя стул, чтобы подняться. — Это просто не для меня, Тру. Ты одна. Это совсем другое дело.
Они вместе дошли до двери. Надели жакеты. Становилось темно и холодно. Улица была полна машин.
— Еще одна вещь, — добавила Труди после того как они обнялись и готовы уже были расстаться. — В «Бабочке» можно заказать любую комнату, не только гостиную. Есть спальня, ванные, есть бар в стиле Дикого Запада с опилками на полу и музыкальным автоматом. Подумай. — Труди подняла воротник, посмотрела на Джессику и улыбнулась.
По дороге домой Джессика только об этом и думала. Бабочка. Войдя в дом, она настолько была поглощена своими мыслями, что не услышала, как муж зовет ее из кабинета. Он вышел в холл и снял очки.
— Дорогая? С тобой все в порядке?
Она обернулась.
— Что? Да, конечно.
Он подошел к ней с раскрытыми объятиями.
— Должно быть, холодно на улице, ты раскраснелась. Джессике нравилось, когда Джон ее так обнимал. Его объятия были теплыми и крепкими. В доме вкусно пахло: экономка готовила обед. Джессика решила забыть о глупостях, что ей рассказала Труди.
— Как встреча с Труди? — спросил Джон, когда они, взявшись за руки, пошли в кабинет.
— Прекрасно. Девичьи разговоры. — Джессика отпустила его руку и решила разобрать почту. В первом конверте было приглашение на благотворительный вечер в доме Беверли Хайленд. Джессика и Джон уже бывали у нее. Беверли Хайленд часто устраивала приемы, чтобы собрать деньги на благотворительные нужды или привлечь внимание общественности к какому-нибудь важному вопросу. Предстоящий вечер должен был помочь президентской кампании телевизионного проповедника.
— Я думаю, нам надо пойти, Джесс, — сказал Джон, когда увидел, что она читает. — Его преподобие — достойный человек. Я был бы рад увидеть его в Белом доме.
— Да, — рассеянно ответила она. Джон сел и включил телевизор. Она смотрела на приглашение и не видела его. Беверли Хайленд имела репутацию борца за твердые моральные устои и общественную нравственность. Что бы она сказала, если бы узнала, что творится на втором этаже магазина Фанелли?
Бабочка. Место, где осуществляются ваши мечты…
— Это дорого, — сказала Труди. — Но ты можешь себе позволить. Стоит столько же, сколько членство в элитном загородном клубе. Шикарно, продумано до мелочей. Ты надеваешь браслет в магазине, и по нему тебя отличают специальные служители. Ты присутствуешь на показе моделей, выбираешь мужчину, отмечаешь его на листке бумаги, а также указываешь дополнительные требования, например, хочешь быть в кринолинах или встретиться с Дон Жуаном. Когда все готово, за тобой приходят.
Джессика встряхнула головой, чтобы отогнать это наваждение, и продолжила обзор почты. Вдруг она услышала, как диктор телевидения упоминает ее имя.
Она обернулась как раз в тот момент, когда ее показывали на ступеньках здания суда. Окруженная репортерами и зеваками, она горделиво говорила о своей победе над Уолкером. Камера снимала ее под таким углом, что Джессика выглядела высокой. На ее лице было написано упоение победой. Она казалась воплощением уверенности в себе и в своих силах. Затем на весь экран показали фотографию. Микки Шэннон целует своего адвоката в зале заседаний.