— Кармелита! — позвала она и прислушалась. Потом отступила на шаг от двери и посмотрела на свет, струившийся из-под двери. В нем двигалась чья-то тень. Значит, Кармелита не в душе. Почему тогда она не отвечает?
— Кармелита! — позвала Рэчел еще громче.
Прижав ухо к двери, она пыталась понять, все ли в порядке с подругой. На какое-то мгновение музыка внизу затихла, и Рэчел услышала в ванной звук бьющегося стекла.
— Кармелита! — встревоженно закричала она во весь голос. Рэчел заколотила в дверь, затем взялась за ручку и толкнула дверь. В заведении Хэйзл на дверях не было замков, уединение здесь было редким удовольствием.
Приоткрыв дверь, Рэчел позвала:
— Кармелита! С тобой все в порядке?
— Уходи…
— Что случилось? Ты плачешь?
— Просто уходи.
Рэчел открыла дверь настежь как раз в тот момент, когда подруга, склонившись над раковиной, поднесла кусок разбитого стекла к запястью.
— Нет! — воскликнула Рэчел.
Как бы в ответ на это брызнула тонкая струйка крови. Рэчел метнулась вперед и схватила подругу за руку.
— Убирайся отсюда! — закричала Кармелита, отталкивая ее.
Она взяла осколок в правую руку и начала резать правое запястье. Рэчел схватила осколок.
— Не делай этого!
Кармелита вырвалась, сильно толкнув ее.
— Оставь меня в покое!
На какое-то мгновение Рэчел увидела опухшее, все в синяках лицо подруги. Кармелита выхватила осколок стекла и поднесла к запястью, но Рэчел набросилась на нее.
Они начали бороться. Поскольку ванная была совсем маленькая, девушки то и дело натыкались на стены и раковину. Рэчел держала Кармелиту за запястья, пытаясь заставить ее бросить осколок. Они наступали на осколки разбитой бутылки, которые то и дело врезались то в туфли Рэчел, то в шлепанцы Кармелиты.
— Пожалуйста, — всхлипывала Кармелита, — оставь меня одну…
— Я не позволю тебе это сделать! — Рука Рэчел соскользнула с запястья Кармелиты. На минуту она потеряла контроль над ситуацией и была прижата к стене. Но когда в руках подруги вновь оказался осколок, Рэчел опять схватила ее. На мгновение они так и стояли, обнявшись. Силы были равные, поэтому ни одна из них не могла одержать верх. Но вдруг Кармелита ослабла и заплакала.
Рэчел повела ее к кровати, схватила первую попавшуюся под руку вещь — пояс от халата — и быстро перевязала порезанное запястье. Перевязка далась ей с трудом: она была напугана и едва переводила дух. Вслух она сказала первое, что пришло на ум:
— Ты не глубоко порезалась, кажется, артерия не задета.
— Пожалуйста, оставь меня, — продолжала всхлипывать Кармелита, — я не хочу жить.
Рэчел вскочила, побежала в ванную, по дороге откидывая в стороны осколки стекла, и вернулась с двумя полотенцами, мокрым и сухим. Кармелита лежала навзничь, закрыв рукой лицо. Она так горько плакала, что Рэчел почувствовала комок в горле. Сначала Рэчел осторожно вытерла пораненную руку, затем промокнула кровь с лица и шеи Кармелиты.
Рэчел не знала, что сказать. Она была слишком потрясена. Прозрачная комбинация не могла скрыть следы побоев на всем теле Кармелиты.
— Кто, — в конце концов произнесла она, — кто это сделал с тобой?
Кармелита затихла, убрала руку с лица» неподвижным взглядом уставилась в потолок.
— Мануэль, — ответила она.
Рэчел ничего не понимала.
— Мануэль? Но почему?
— Он узнал, что я утаиваю чаевые. Ему Хэйзл сказала.
— Но это твои деньги, Кармелита! Это приработок, как бы подарок от клиентов. Мануэль на них прав не имеет.
— Нет, имеет. Я не должна была их прятать. Он так хорошо ко мне относится. Он всегда дает деньги, когда мне нужно.
Рэчел посмотрела на подругу, не веря своим ушам. Он хорошо к ней относится?!
Кармелита повернула голову, безжизненным взглядом посмотрела на Рэчел и тихо произнесла:
— Зачем ты остановила меня?
— Что это за вопрос? Ты мой друг, Кармелита. Мой единственный друг. Я не могу тебе позволить сделать такое.
— Я хочу умереть, — сказала девушка, и в голосе ее опять послышались рыдания. — Я не хочу больше так жить.
Рэчел попыталась улыбнуться.
— Нужно жить, Кармелита. Тебе всего шестнадцать.
— Мне шестнадцать, и я шлюха! Я даже не умею читать и писать. Я ничтожество! — Она отвернулась, снова заплакала и спрятала голову в подушку.
Рэчел продолжала сидеть на краешке кровати. Кармелита произнесла приглушенным голосом:
— Пожалуйста, дай мне умереть. Если ты любишь меня, ты позволишь мне умереть.
Рэчел почувствовала в груди холодную боль. Вдруг ночь показалась ей черной, пустой и зловещей. Музыка, доносящаяся снизу, была нестройной, смех — издевательским. Впервые за этот год Рэчел ощутила себя маленькой, беззащитной и брошеной, и на мгновение она прониклась чувствами Кармелиты. Она тоже подумала, что смерть, наверное, лучший выход.