Люди аплодируют, когда группа парней, одетых как поставщики провизии, выходят из кухни с подносами со стопками. Завсегдатаи вечеринки без колебаний принимают предложенные напитки, поскольку находятся в блаженном неведении о происходящем. Они, вероятно, просто думают, что Рафф щедрый хозяин и начинает учебный год прямо с текилы. Чего они не знают, так это того, что Рафферти Блэквелл — Уайльд, или как бы там, черт возьми, его фамилия сейчас — не щедр по своей сути. Его подарки связаны со скрытыми мотивами.
Губы Рафферти кривятся в ухмылке, когда проходящий мимо официант вручает мне пластиковый стаканчик. Подобно Белоснежке, которой только что предложили отравленное яблоко, я проверяю золотую жидкость на наличие признаков опасности. Как жуки или бритвенные лезвия. Я не вижу способа, которым он мог бы контролировать, какую конкретную чашку я взяла, когда все набирали себе подносы. Если только он не захочет накачать наркотиками всех на этой вечеринке. Что, давайте будем честными, он, несомненно, сделал бы.
Роум, стоящий несколькими ступеньками ниже него, снова свистит, привлекая всеобщее внимание.
Подняв бокал, Рафферти продолжает пронзать мою душу своим ледяным взглядом, говоря:
— Вы понятия не имеете, как долго я ждал ее здесь, и теперь, когда она… ну, я просто так рад, что нам предстоит весело провести время, — для любого другого человека его тост звучит как теплый прием. В его голосе нет ни капли злобы или ненависти, и это меня пугает больше всего. Как у опытного актера, его искренность прекрасно воплощена, но все, что я слышу, это тихая угроза. Его рука, держащая выстрел, показывает в мою сторону, и голова поворачивается, пытаясь понять, о ком он говорит. — Я хочу, чтобы все подняли бокалы за единственную и неповторимую Пози Дэвенпорт. Пози, помаши рукой или что-нибудь в этом роде, чтобы все знали, кто ты.
Прежде чем я успеваю решить, выходить мне самой или нет, Итан берет дело в свои руки.
— Прямо здесь! Это она! — он дико машет на меня, как будто нашел золотой приз.
Пятьдесят или более пар взглядов останавливаются на мне, и с каждым взглядом мой план остаться незамеченной в этом учебном году превращается в пыль. Этот поступок Рафферти настолько необычен, что новости о нем разнесутся по кампусу, как лесной пожар. Именно это и было его планом. Он не хочет, чтобы я могла спрятаться. Он хочет, чтобы я была впереди и в центре, чтобы он мог меня видеть. Где он сможет разоблачить меня.
Рафферти аплодирует:
— За Пози! Пусть это будет возвращение домой, которого ты заслуживаешь, — и когда он это делает, у меня такое ощущение, будто кто-то сидит у меня на груди.
Словно отрепетированный номер, все вокруг меня взрываются, повторяя в точности его слова. Совершенно не осознавая кульминации этой дурацкой шутки, они аплодируют и улыбаются мне. Один за другим они выпивают предложенный алкоголь, пока не осталась одна я с полным стаканом.
— Давай, почетный гость! — подбадривает Зейди, слегка подталкивая меня локтем. — Кстати, я понятия не имела, что ты его знаешь.
Глядя на мужчину, который когда-то был для меня всем, но теперь хочет, чтобы я была его врагом, я подношу стакан к губам.
— Было время, когда я знала его лучше, чем кто-либо.
Темный туман ненависти вокруг него сделал его неузнаваемым.
— Что изменилось?
Ответ прост.
— Я разбила ему сердце, — с этими словами я выпила содержимое, жжение от алкоголя сочеталось с волной эмоций в моем горле. — Мне нужна минутка, — говорю я ей через плечо, прежде чем протолкнуться сквозь толпу.
Я не уверена, куда иду, мне просто нужна секунда, чтобы поправить маску, в которой я изначально пришла сюда. Если сегодня начнётся наша битва, мне нужно поддерживать свою броню как можно лучше.
Пьяные завсегдатаи вечеринок скандируют мое имя, пока я лавирую между ними к задней раздвижной стеклянной двери, которая выглядит так, будто это часть других современных обновлений, внесенных в это историческое место. Когда дверь за мной закрылась и звуки моего имени затихли, я наконец почувствовала, что слышу свои мысли, а осенний воздух позволяет мне дышать легче.
Подойдя к менее освещенной стороне патио, я прислоняюсь к фасаду дома из красного кирпича и закрываю глаза. Нести эту тяжесть было намного легче, когда я жила на противоположном побережье, но, вернувшись сюда, лицом к лицу с ним, кажется, что эта тяжесть сокрушает меня.
— Тебе не следовало возвращаться, и тебе действительно не следовало приходить сюда сегодня вечером, — голос справа от меня заставил мои глаза распахнуться, и у меня перехватило дыхание. Отпрыгнув от стены, я смотрю на человека, скрытого в тени. Он сидит на холодной бетонной земле, прислонившись спиной к кирпичной стене. Он кладет свою татуированную руку на подтянутое к нему колено, в то время как другая выпрямлена. Бутылка с выпивкой, источник его слегка невнятной речи, стоит рядом без крышки.