Пристальный взгляд и сплетни погубят ее. Она так долго болела. Раньше она принимала лекарства получше, которые ей помогали, но сейчас она занимается самолечением. Я боюсь того, что она сделает, если я вот так разорву ее жизнь.
Я бы солгала, если бы сказала, что не видела, как Молли принимала наркотики. Я никогда не знала, что это такое, но знала, что она принимает их слишком много в течение дня. Бывают ночи, когда она проводит так много времени, что даже не просыпается, пока мы не возвращаемся из школы. Пустой, стеклянный взгляд ее грустных глаз вызван таблетками.
— Мы можем оказать ей необходимую помощь, — утверждаю я, отчаянно пытаясь найти решение. — Она может пройти реабилитацию.
— Она недостаточно сильна морально, чтобы сделать это, и она никогда не стала бы рисковать своей репутацией, обращаясь в реабилитационный центр. Она предпочла бы медленно разваливаться в своем идеальном доме и в своей дизайнерской одежде, чем дать миру понять, что ей нужна помощь. Мой отец использовал последние двадцать лет, чтобы промыть ей мозги, заставив ее думать, что их имидж является приоритетом, — он отводит взгляд, как будто ему невыносимо смотреть на меня, и добавляет: — Мой отец, может, и не оставляет следов на ее коже, но не заблуждайся, Пози, он издевался над ней и другими способами. Он видел в ней легкую мишень, когда они начали встречаться, и с годами он разрушал ее, пока она не превратилась в оболочку человека.
— Мы должны что-то сделать. Ты не сможешь терпеть его боль и гнев вечно.
Он смотрит на меня.
— Я могу, — яростно настаивает он, не оставляя места для споров. — Я могу, потому что пока он вымещает на мне свой гнев, он держится подальше от Пакса, и пока я держу это в секрете, с моей мамой все в порядке. Ради них я могу вынести все. Они мой приоритет.
— Пока ты защищаешь их, кто защищает тебя? Как я могу сидеть сложа руки и знать, что это происходит, и не рассказать об этом отцу? Он бы помог тебе. Вам всем…
Меня прерывает, когда рука Рафферти болезненно сжимает мой подбородок. Его пальцы впиваются в мою кожу, и я боюсь, что он оставляет следы.
— Если ты пойдешь к отцу, я буду отрицать все, что ты ему скажешь. Без доказательств твое слово против моего, и тебе не выиграть эту битву, Пози.
У меня вертится на языке признание, что у меня есть видеодоказательства, но он снова заговаривает, прежде чем я успеваю ему рассказать.
— И если по какой-то причине это попадет в прессу и каким-то образом затронет мою маму, я тебя никогда не прощу, — он отпускает мое лицо и прижимается лбом к моему. — Это нас погубит. Ты потеряешь меня, если предашь меня, а я не готов потерять тебя. Поэтому я умоляю тебя, бабочка, пожалуйста, ничего не говори.
Мои глаза закрываются. Во мне проносится так много противоречивых чувств. Боль, которую причиняет его отец, меркнет по сравнению с болью от того, что что-то происходит с его мамой или младшим братом. Это факт, высеченный в камне, но от этого не легче его проглотить.
— Я обещаю, что никому не расскажу, но знаю, что все, что я хочу сделать, это защитить тебя. Мне не нравится видеть, как кто-то, кого я люблю, страдает, — все замирает, когда я понимаю, что только что сказала.
Большой палец Рафферти, описывавший маленькие круги на моей руке, замирает, и он поднимает голову, чтобы посмотреть на меня. Я не делаю того же сразу, а предпочитаю еще немного посмотреть на серо-синее одеяло, чтобы скрыть свое смущение. Ничего из того, что я сказала, не было ложью, я просто не планировала так проговариваться.
Подняв мой подбородок пальцем, он заставляет меня смотреть в глаза. Я боюсь того, что увижу на его лице, пока не замечаю, как уголки его рта поднимаются в легкой улыбке.
— Что ты только что сказала? — мои щеки словно горят.
— Да ладно, Рафф, ты меня услышал. Пожалуйста, не пытайся смутить меня, заставляя повторять это, — стону я, желая уткнуться лицом в подушку.
— Я не хочу смущать тебя, — настаивает он, без намека на юмор или насмешку в его голосе. На самом деле он выглядит очень серьезным. — Я просто хочу еще раз услышать эти слова из твоих уст.
Затаив дыхание, я смотрю на мальчика, которого мне каким-то образом посчастливилось назвать своим.
— Я люблю тебя, Рафф, — мой голос может быть всего лишь шепотом, но я чувствую то, что говорю, с такой силой, что это всепоглощающее ощущение. Мое сердце бьется за Рафферти Блэквелла.