Мой общий план появления здесь не был полностью продуман, но я знаю, что пришел сюда не с намерением поцеловать ее. После того, что произошло на прошлой неделе, вероятность того, что Пози захочет этого, казалась крайне маловероятной. Похоже, я ошибался, потому что при первом же прикосновении моих губ к ее губам она вздыхает с облегчением, и ее тело расслабляется в моем.
Клочок пространства, который был между нами, исчезает, когда она тает рядом со мной.
Оказывается, это именно то, чего она хотела, и именно то, что мне нужно, я даже не подозревал.
Мне никогда не удавалось выразить свои мысли и эмоции словами, и всю неделю я пытался придумать, как сказать ей, что я не полностью превратился в своего отца. Что я не полностью испорчен и что я все еще здесь, под завесой тьмы. Мне могли дать шесть месяцев, чтобы придумать подходящие слова, чтобы сказать ей, но они так и не пришли ко мне.
Что я могу сделать — и что мне всегда удавалось — так это показать ей.
Говорят, дела говорят громче, чем слова, и я могу только надеяться, что она все еще слышит меня в моем молчании.
Проведя языком по уголку ее губ, я уговариваю ее открыться мне. Пози, которой всегда нравилось следовать моим указаниям, делает то, что ей говорят. Поцелуй становится глубже, наши языки скользят друг о друга, а руки начинают блуждать. Ее стройные мускулы сильны под моими кончиками пальцев от часов, посвященных ее искусству, а ее мягкая кожа согревает мою. Ее рука скользит под подол моей черной рубашки, и мой пресс напрягается под ее нежными прикосновениями.
Мне казалось, что я вспомнил, каково это — целовать ее, но когда она уступила мне, и ее тихие стоны заполнили мои уши, я понял, что забыл. Что еще более важно, я забыл, как мне это нравилось. До Пози мне не нравилось целоваться с девушками, а после нее — еще меньше. Само мероприятие превратилось в неряшливую дегустацию несвежей текилы, которую я просто делал, чтобы получить то, что я действительно хотел. Бездумный секс с безликими женщинами.
С ней все по-другому. Я уверен, что мог бы целовать Пози всю ночь, и мне это не надоело бы, и не думаю, что мне было бы насрать, если бы мы не пошли дальше этого, даже несмотря на то, что мой член уже натягивается на молнию.
В ту секунду, когда она начала прорисовывать рельефные мышцы под моей рубашкой, со мной было покончено, и с каждым прикосновением ее языка к моему, когда она осмелилась опуститься ниже к моему поясу, я становился для нее только жестче.
Сегодня я держу контроль над собой мертвой хваткой и не отпущу, пока она мне не скажет. Но это не значит, что она облегчает мне задачу.
Когда она перекидывает ногу через мое бедро и прижимается ко мне, каждый мускул моего тела напрягается, когда моя сдержанность проверяется.
Разрывая наш поцелуй, она, задыхаясь, прижимается к моим губам.
— Дотронься до меня.
Открыв глаза впервые за несколько минут, я смотрю на нее, а затем на затылок брата. Если бы я был самоотверженным, я бы больше беспокоился о том, чтобы разбудить Пакса, но поскольку я эгоистичен, меня больше беспокоит возможность того, что он услышит звуки, которые она издает. Возможно, я хочу разделить ее внимание с моим братом, но я не буду делиться звуками, которые она издает, когда довожу ее до края пропасти вместе с ним. Они принадлежат мне и только мне.
Из-за моего колебания она снова двигает бедрами, подгоняя меня.
— Ты сказал мне, что я хочу кончить, то должна прийти к тебе и попросить. Я спрашиваю сейчас.
Желая дать ей то, что она жаждет, я прикусываю ее нижнюю губу и слизываю ожог.
— Если ты будешь слишком шуметь, я остановлюсь. Поняла?
Она кивает, прежде чем снова прижаться губами к моим, и счастливо вздыхает, когда мои пальцы опускаются ниже пояса ее тонких хлопковых пижамных шорт.
Когда я обнаруживаю, что она без трусиков, я не могу остановить нахлынувший на меня прилив собственничества.
— На этот раз я не буду обращать внимания на то, что ты без трусиков с другим мужчиной в твоей постели.
Мне плевать, если этот мужчина — мой родной брат.
Каким бы ни был ее ответ, она замолкает, когда мои пальцы проникают между ее бедер и обнаруживают, что она уже мокрая для меня. Она втягивает воздух, катится бедрами по моей ладони, а я начинаю водить кругами вокруг ее клитора.
Впервые за долгое время я отдаю приоритет чьим-то потребностям. Мой член болезненно тверд и жаждет ее прикосновений, но это последнее, о чем я думаю. Моя единственная мысль — убедиться, что Пози чувствует себя хорошо. Желание сделать это является чуждым ощущением и противоречит тому, как я действовал все эти годы. Я знаю, что это то, что мне нужно сделать для нее. Это то, что я хочу сделать для нее.