— Ты говоришь мне, что делать? — я провожу костяшками пальцев по ее лицу, откидывая распущенные волосы назад.
— Я бы об этом не мечтала.
Она толкает меня в грудь, убеждая сделать то, что она просит. Я падаю в кресло, и как только мои руки опираются на плетеные подлокотники, она забирается на меня и оседлает мои бедра. Ее губы врезаются в мои в быстром и глубоком поцелуе, ее язык касается моего. Одна ее рука лежит на моем плече, чтобы удержать ее, а другая тянется между нами.
Все мое тело трясется, когда ее ловкие пальцы обхватывают мой член, а ее большой палец распределяет каплю преякулята по головке и моему пирсингу. Когда я выдыхаю, я чувствую ее улыбку на своих губах. В конце концов, то, что доставляет мне удовольствие, все равно делает ее счастливой. На данный момент я не уверен, у кого из нас больше проблем с головой. У нас может быть ничья, и меня это устраивает.
Она держит мой член в кулаке и медленно опускается вниз. Дюйм за дюймом ее тело вытягивается, приспосабливаясь ко мне, и при этом она запрокидывает голову. Ее стоны смешиваются с раскатами грома за много миль отсюда, и ее обнаженное тело нагревается от моего, несмотря на холодный ветер.
Руки сжимают ее бедра, мои пальцы впиваются в ее нежную кожу.
— Трахни меня, — приказываю я, отчаянно требуя, чтобы она пошевелилась. Моя власть над собой висит на чертовой нити.
Поднявшись на колени, она почти полностью приподнимается с моего члена, прежде чем снова опустить бедра. Этот шаг заставляет нас обоих стонать. Она делает это еще дважды, прежде чем войти в устойчивый, быстрый ритм. С каждым ее нисходящим толчком я сопоставляю ее с одним из своих. Мы яростно сталкиваемся друг с другом, но мы оба можем это выдержать. Мы оба этого хотим.
Нет, нам обоим это нужно.
Ее висок прижимается к моему, а руки обвивают мою шею. С каждым вдохом воздуха, который я выталкиваю из ее легких, я чувствую, как он свистит у моего уха. Я целую ее шею и плечо, облизывая, посасывая и покусывая ее гладкую кожу. Меня охватывает предвкушение увидеть, какие следы я оставляю после себя.
Ее дыхание превращается в хриплые рваные вдохи, а толчки набирают скорость. Она близко, и по тому, как мои яйца начинают сжиматься, я знаю, что я тоже.
— Вот и все, — подбадриваю я сквозь стиснутые зубы. — Как будто ты никогда не переставала скакать на моем чертовом члене. Твое тело точно помнит, что делать и что ему нравится, — взявшись за ее волосы, я оттягиваю ее голову назад, обнажая нежное горло.
— Ты думала об этом — думала обо мне, — когда позволяла другим мужчинам прикасаться к тому, что принадлежит мне? Это помогло тебе выбраться?
Ее ногти царапают мои плечи и грудь.
— Да, — почти мурлычет она. — Ты думал, что это я стою перед тобой на коленях, когда ты позволяешь другим шлюхам отсасывать тебе?
Я пытался остановить себя, но мне это никогда не удавалось. Когда я посмотрел на этих безликих женщин, я увидел медовые глаза Пози, смотрящие на меня.
— Каждый раз. Я никогда не мог стереть память о тебе.
— Хорошо, — стонет она, прежде чем прижаться губами к моим. Когда ее бедра начинают трястись, а киска сжимает меня, я жадно глотаю ее стон, словно порцию алкоголя, когда она кончает за мной.
Я вливаюсь в нее еще дважды, прежде чем меня охватывает раскаленное добела удовольствие, и я изливаюсь глубоко внутрь нее. Она выжимает из меня каждую каплю и при этом чуть не крадет мою способность дышать.
Глава 30
Пози
Не знаю, как долго я лежу здесь, положив голову ему на плечо, пока он чертит круги по моему позвоночнику, но прошло достаточно времени, чтобы ветер сменил направление, и моя кожа похолодела от постоянного дождливого бриза.
Рафферти, должно быть, чувствует, как я дрожу рядом с ним, потому что его рука гладит мою спину.
— Ты замерзаешь. Давай вернемся внутрь, — он пытается сесть, но я не двигаюсь вместе с ним. Во всяком случае, я крепче хватаюсь. — Детка, серьезно, у тебя мурашки по коже.
Его возвращение, назвавшее меня таким милым именем, вызвало во мне жар, а приступ страха отозвался эхом в моих костях. Сегодняшний вечер кажется поворотным моментом, но я боюсь, что изменения носят временный характер, и он проснется утром и вспомнит, что думает, что я его предала. Что он все еще меня ненавидит. И поэтому я цепляюсь за него и не хочу двигаться. Я не хочу, чтобы этот момент заканчивался. Ему не обязательно было произносить эти слова вслух. Я слышала его нежность в его прикосновениях и взгляде в его холодных глазах. Эти действия наиболее близки к извинениям, на которые Рафферти способен прямо сейчас. Он знает, что на прошлой неделе он зашел слишком далеко, приставив мне к лицу пистолет, а затем нож. Я также знаю, почему он вел себя таким образом, но это не значит, что это все еще не напугало меня до чертиков.