Ее разозленный взгляд только усиливается, когда он просовывает пальцы под кожу вокруг моего горла и притягивает мое лицо к своему. Последнее, что я вижу перед тем, как закрыть глаза и поддаться его хватке, — это она уносится прочь, а ее подруга следует за ней.
Все это напоминает мне время, проведенное в Хэмлок-Хилл. Я не знаю, как ему это сошло с рук, но он всегда ждал меня возле моего класса, прежде чем нас отпускали. Он целовал меня на глазах у всех, как сейчас, как будто ему нужно было напомнить себе и всем, кто смотрит, что я принадлежу ему. Я не могу не задаться вопросом, является ли это его мотивом сейчас, когда его язык пробегает по уголку моих губ, и я открываюсь для него.
Обхватив меня руками за шею, он целует меня до тех пор, пока моя кожа не становится слишком теплой, а дыхание не сбивается в короткие, усталые вздохи. Мне приходится отступить, прежде чем мы дойдем до точки невозврата, и я затащу его внутрь, в пустой класс. Если бы у меня было на это время, я бы не стала долго раздумывать, но мне нужно идти на работу через двадцать минут, и мне все равно придется зайти в свою квартиру, чтобы переодеться.
— Не думаю, что она когда-нибудь снова будет с тобой флиртовать, — поддразниваю я, впившись зубами в нижнюю губу. Просто чтобы посмотреть, что он скажет, я саркастически добавляю: — Облом.
Его глаза сужаются, и я не упускаю блеск юмора, который мелькает в них.
— Я опустошен потерей, — проведя большим пальцем по одному из многочисленных любовных укусов, которые он оставил на моем горле, он говорит: — Тебе следует чаще ревновать. Мне это нравится.
Мне не следует ничего говорить, потому что я не хочу портить его хорошее настроение, но я не могу сдержаться.
— Я не знала, что имею право ревновать.
Он стоит там и смотрит на меня. Хотя он ничего не говорит вслух, я вижу сотню разных мыслей, отраженных в его пустом выражении лица. Он делает то, что делал всегда. Работая над своими мыслями и эмоциями и пытаясь найти способ выразить их словами.
Понимая, что мне не следовало его толкать, я вздрагиваю и нервно делаю шаг назад.
— Прости, мне не следовало говорить…
Он чертовски удивляет меня, прерывая меня и говоря:
— У тебя такое же право, как и у меня, — он притягивает меня к себе за обрезанный край толстовки. — Я имел в виду то, что сказал. Мне нравится, когда ты ревнуешь. Это действительно чертовски жарко.
Я стараюсь не слишком довольствоваться той переменой, которая происходит между нами, потому что знаю, что он не полностью меня простил. Почти шесть лет гнева не исчезнут за одну ночь. Я думаю, он пытается отпустить это, но я знаю, что достаточно одного неверного движения, чтобы все вернулось обратно.
— Хорошо, — киваю я, борясь с легкой улыбкой. — Когда я проснулась сегодня утром и увидела, что ты ушел, не попрощавшись, я подумала, может быть, ты обо всем пожалел.
Он берет меня за руку, и мы спускаемся по нескольким ступенькам бок о бок. Люди смотрят на нас — ну, на него — пока мы проходим. Все в кампусе знают, кто он такой, и они также знают, что Рафферти Уайлд не держится за руки с девушками. Если он осознает внимание, то не признает его.
— Пакс проснулся, и его чуть не стошнило на твой ковер. Он успел дойти до ванной вовремя, но я знал, что их будет еще больше, поэтому вытащил его оттуда так быстро, как только мог. Тебе было холодно, и, поскольку я уже не давал тебе спать большую часть ночи, я не хотел тебя будить.
— Ох… — бормочу я, чувствуя себя немного смущенной тем, сколько беспокойства я чувствовала все утро из-за всего этого.
Он молчит, пока мы не доходим до парковки, и я не замечаю его яркую черную спортивную машину.
— Черт, я все время забываю, — отпустив его руку, я роюсь в своей холщовой сумке, пока не нахожу то, что ищу. — Вот ключи от твоей машины.
Брелок с логотипом «Мерседеса» болтается у меня на кончиках пальцев, но он к ним не тянется. Вместо этого он трясет головой.
— Держи их у себя. Я не хочу, чтобы ты больше шла домой в темноте.
Я смотрю на него.
— Я не оставлю себе твою G-Wagen.
Его глаза закатываются на меня.
— Я не даю это тебе, я позволяю тебе одолжить это, — брови нахмурены, его лицо становится серьезным, когда я снова открываю рот. — Не спорь со мной, черт возьми. Ты проиграешь и ты это знаешь. Ехать домой будет безопаснее.
Он прав. Я проиграю этот спор, да и времени у меня на него все равно нет. Я неохотно бросаю ключи обратно в сумку.
Подойдя ближе, он целует меня в макушку.
— Собери сумку, когда вернешься домой, и после работы отправляйся ко мне. Ты останешься со мной.