Мое зрение начинает краснеть, и я начинаю дрожать от ярости. Сквозь шум крови, текущей в моих ушах, я слышу шепот Пози:
— Дерьмо.
— Это была большая ошибка, — хихикает Роум. — Тебе лучше пристегнуться, потому что тебя сейчас ждет это, ублюдок.
После моего легкого кивка мой друг тащит Брайса по коридору. Тот факт, что этот опрятный придурок думает, что у него есть шанс вырваться из-под власти Роума, вызывает жалость. Он изо всех сил пытается освободиться, а мы с Пози следуем за ним, но это бесполезно. Он не выйдет на свободу, пока я не буду уверен, что он усвоил свой решающий урок.
Роум втягивает его в первую пустую комнату, в которой есть двери. В узком пространстве на каждой стене висят произведения искусства, и хотя я лично не могу оценить эстетику, я готов поспорить, что большая часть из них стоит больше, чем большинство людей заработают за свою жизнь. Посередине комнаты стоит длинная скамейка с мягкой обивкой, на которой люди могут сидеть и любоваться произведениями искусства.
— Закрой двери, — приказываю я Пози. Когда она колеблется, глядя на меня неуверенными глазами, я повторяю, на этот раз с большей силой. — Я сказал, закрой чертовы двери!
Она делает то, что я прошу, и едва она поворачивает замок, как мой кулак врезается Брайсу в лицо. Его нос издает хрустящий звук, который звучит как музыка для моих ушей. Роум отпускает его в нужный момент, и он падает обратно на полированный бетонный пол. Он бесцеремонно приземляется на задницу, что приводит Роума в истерику.
— В чем, черт возьми, твоя проблема? — Брайс задыхается, вытирая лицо тыльной стороной ладони. Пятна крови на куске его белого рукава, торчащем из-под сшитого на заказ пальто. — Ты всегда был чертовски не в себе!
— Тот факт, что ты думал, что сможешь прикоснуться к ней и остаться в живых, — это моя проблема, — киплю я.
Знакомый контролирующий гнев охватывает мои плечи и обхватывает меня удушающим захватом. Меня это душит, но мне все равно.
— То, что ты думал, что она может быть твоей шлюхой, — это моя проблема.
Схватив его за лацкан пальто, я стаскиваю его с пола и врезаю спиной в стену. Керамика — что-то такое — что висело там, падает на землю и разбивается на сотню осколков. Где-то позади меня Пози задыхается от громкого грохота.
— Ты хотел заполучить ее с тех пор, как был подростком, и ты думал, что сегодня у тебя есть такая возможность, не так ли? Ты думал, что наконец-то воплотишь в жизнь свою юношескую фантазию, — когда он мне не отвечает, я прижимаю предплечье к его горлу. — Ответь мне.
Лучшее, что я от него добился, — это отрывистый кивок.
Чтобы вознаградить его слабый ответ, я расслабляюсь, и он жадно втягивает воздух, когда я это делаю.
— Разве ты не понял, что единственный, кто может прикасаться к ней, — это я? — отступая от него, он падает вперед, положив руки на колени. Испуганные глаза следят за мной, когда я отстаю от Пози, и моя рука хватает ее за бедро. — Ты правда думал, что она проявит к тебе интерес?
Голова Пози поворачивается и смотрит на меня, как будто пытается во всем разобраться. Разбери меня. Я продолжаю смотреть ей в глаза, лениво ведя большим пальцем по шелку, покрывающему ее кожу. Как будто мы ведем еще один наш молчаливый разговор, и она слышит каждое слово. Как только она понимает, чего я хочу, она откидывается мне на грудь, и ее тело расслабляется в моем.
Опуская руку ниже, я погружаю пальцы под край разреза ее платья.
— Ты уже должен был понять, Брайс, что я единственный, кого она хочет.
Дыхание Пози сбивается, когда мои пальцы касаются ее киски. Как правило, я вообще отказываюсь выставлять такой момент напоказ, чтобы кто-то мог его посмотреть. Моя собственническая потребность не делить ее никогда не позволяла этого, но сейчас мое непреодолимое чувство ревности приглушено потребностью доказать этому ублюдку, что он никогда не получит Пози. И что еще более важно, я хочу доказать ему, что она никогда не будет хотеть никого так, как она хочет меня.
Присутствие Роума здесь, чтобы стать свидетелем этого, не идеально, но это необходимо. Мне нужно, чтобы он удерживал Брайса на месте, пока мои руки заняты.
Когда резкий вдох Пози эхом отражается от белых стен, лицо Брайса приобретает безбожный оттенок красного. Думая, что у него есть выбор, будет ли он смотреть, как я трогаю ее пальцами, он отталкивается от стены и пытается уйти. Роум настигает его прежде, чем он преодолеет два фута.