— Возможно, — с неудовольствием ответила Дженни, не желая признавать неправоту, — но мне все еще кажется, что эта женщина как-то связана с ним.
========== Она ==========
Я не думаю, что я любила его. И не думаю, что он любил меня. Он определенно точно любил свою любовь, а мне было его жаль. Даже секс с ним был каким-то жалким, будто из чувства сострадания. Это как в старшей школе, когда ты даешь самому забитому мальчику потрогать свою коленку, потому что ты самая красивая девочка. Это он так считает — что ты самая красивая. Ты даешь ему себя потрогать, просто чтобы посмотреть, как он будет радоваться. Он будет боготворить тебя. А если ты его поцелуешь, он вообще умрет. От счастья. Это душевная болезнь — из высокомерия делать отвратительные вещи.
Я постоянно будто бы хотела освободиться от него, но, когда его не стало, у меня было чувство, будто я лишилась чего-то важного. Я думала, что я умру тоже. Я должна была умереть. Я даже пыталась пить таблетки — он принимал какие-то пилюли от биполярного расстройства и депрессии. Я даже мешала их с алкоголем, но ничего не вышло. Хуже всего, каким нелепым образом это произошло. Именно потому, что это случилось из-за нелепой ошибки, ты ничего не сможешь поделать с тупой болью. Плачь, кричи, умри, но ты ничего не сделаешь.
И все-таки кое-что сделать было можно.
Его странное увлечение приступами удушья было действительно отвратительным, и ничего удивительного, что все закончилось таким образом. Было очевидно, что произойдет что-то подобное. Когда в новостях слышишь, что человек умер, когда душил себя, считаешь, что это бред. Просто безумие, и такое невозможно. Нужно быть просто конченным сумасшедшим, чтобы делать это. Но это все равно случается. А еще он пил столько таблеток, что в любой день мог не проснуться. И так и случилось.
Его фантом преследовал меня. Мне мерещились его мертвые глаза. Я слышала его голос. Иногда я чувствовала, будто он дома. Когда кто-то подходит к тебе сзади, ты можешь почувствовать это. Только за спиной никого не было.
И все-таки я могла попытаться заглушить эту боль. Предпринять что-то. Заполнить эту пустоту.
Сначала я не думала, что у меня получится. Я не думала, что мне это нужно. Но мне нужен был он, мой Тэхен, и мне сгодилась бы любая замена. Так я думала тогда. Я думала, что есть что-то, что может его заменить.
Непроизвольно, словно импульс, что-то щелкнуло в моей голове, когда я увидела того парня. Так бывает — словно кто-то чужой передает тебе свои мысли. Будто ты читаешь мысли другого человека, и они на самом деле тебе не принадлежат. Ты делаешь то, что никогда не сделал бы.
На улице было темно и пустынно, а тот парень — я так и не узнала его имени, — как раз что-то искал в багажнике своей машины. Это было так опасно — неподалеку был мой клуб, — но я знала, что здесь нет камер. Все из нашего клуба это знали.
Он долго копался в своей машине, пока я осматривала улицу на предмет оружия. Мне повезло. А ведь могло и не повезти. Только везение ли это? Но кто-то оставил возле мусорного бака ночник, даже не бросил внутрь, и именно поэтому я заметила его.
Парень не отключился после моего хилого удара. Он был довольно крупным, и, чтобы вырубить его, понадобилось бы что-то посерьезнее ночника. И именно это настоящее везение. Хотя он бы мне подошел — одетый с иголочки, с идеальным, будто нарисованным, лицом. Он не успел оглянуться, а я сбежала вместе с ночником. Только потом я поняла, что он — бабочка-однодневка, и он не был нужен мне. Мне повезло.
Чимин совсем не был похож на Тэхена. Ни внешне, ни характером. Но было в нем что-то такое, что заставляет людей обернуться на него. Привлекает внимание. Было в нем что-то особенное. Как у редкой бабочки. И сам он был такой идеальный, словно уже сошел со страниц. Учился только на отлично, занимался спортом, друзья его обожали, а семья души в нем не чаяла. Он даже ходил в церковь по воскресеньям. Он был такой безупречный, что даже противно. Рядом с такими чувствуешь себя грязной. А я действительно была грязной. Я всегда была неполноценной. Тэхен заполнял эту брешь, но его больше нет. Именно поэтому он был нужен мне в мою коллекцию.
Я увидела его на работе — друзья притащили его в клуб, а он был таким милым, так стеснялся, когда мимо него мелькали рваные лифчики и трусы. Это скверное место ему не подходило. Он не увидел меня и никто из его друзей, потому что в тот день я была на баре и не выходила из-за стойки. Но я узнала его имя, когда он подошел расплачиваться.
Он сам выбрал меня. Он сам заговорил со мной. Он во всем виноват.
— Неужели такая милая девушка может работать в таком заведении?
Если бы он не делал поспешных выводов, он бы остался жив. Одна малейшая ошибка. Оказавшись не в то время и не в том месте, ты принимаешь шлюху за мученицу, и это стоит тебе жизни. Шлюха — так мне всегда кричал Тэхен. И он был прав. Когда-то и я считала, что мне здесь не место, но потом привыкаешь. Это просто работа. Ты делала это уже столько раз и сделаешь снова. Ты смотришь на мир под новым углом через призму своих испорченных ценностей.
Даже лицо потаскухи можно выдать за лицо ангела, если правильно улыбнуться. И если из-за стойки не видно, что ты тоже в трусах.
Но все пошло не так, как я хотела. Мы вроде бы начали встречаться, но он постоянно хотел познакомить меня со своей семьей и друзьями. Мне с большим трудом удалось убедить его не говорить обо мне вообще. Будто бы я не готова. Это слишком серьезный шаг, и мне нужно подготовиться. Но, вообще-то, меня не интересовала его семья. У Тэхена, как и у меня, семьи не было. Точнее, была, но где-то там. Она существовала на его словах, и у него не возникало желания знакомить меня с ними. Семья — я не знаю, как это. А кто это?
То, что семья Чимина так и не узнала обо мне, оказалось весьма кстати. Я не говорю, что я специально убила его. Я не говорю, что задалась такой целью, когда он вошел в мой клуб. Я не говорю, что планировала это с самого начала. Это случайность. Вся моя жизнь череда нелепых случайностей, смысл которых только в том, что я не должна была рождаться. И это действительно так. Одна малейшая ошибка — и человек появляется на свет.
Никто не должен был знать о моем существовании, потому что меня нет. И не было. Поэтому, когда он сказал, что собирается позвонить своей сестре и представить нас друг другу, я не знала, что делать. Никто не должен был знать, что я существую, потому что у меня труп на заднем дворе. А сверху посажены розы, но он все еще там. Труп, непонятно, откуда взявшийся, со странной причиной смерти. Никто уже точно не поверит, что я не убивала его. Я не патологоанатом, но и я смогу установить причину смерти — асфиксия, передозировка лекарственными препаратами. Я опоила его, а потом задушила. Чтобы не мучился и не сопротивлялся. Так все подумают.
Никто не должен был искать его и никто не смог бы его найти, потому что я хорошо спрятала его — в своей коллекции. Я должна была сохранить его — на память.
Но Чимина будут искать. И его нашли бы. Первым делом пришли бы ко мне. Я не хотела, чтобы он умер. Он должен был жить всегда — в моей коллекции. Я не хотела, чтобы кто-то думал, что он умер, поэтому заставила его написать записку. Когда все вышло из-под контроля, когда его уже объявили в розыск, мне пришлось выследить его сестру и подбросить эту жалкую записку, пока ее не было дома.
Мне нужно было просто удержать его дома — в подвале, где жил он, мой Тэхен, — пока все не успокоилось бы. Мне просто нужно было убедить его делать то, что я хочу. Но он не делал. Я потеряла контроль над ситуацией и над собой, когда он напал на меня. Ударил вазой по голове, а потом воткнул мне в плечо нож для масла, маленький и тонкий. Он думал, что я ему враг.