Это была самооборона. Если человек врывается в твой дом и нападает на тебя с ножом, ты будешь защищаться. Он несколько дней провел в подвале, поэтому потерял рассудок. Его можно понять.
Рядом с розами появилось еще одно воспоминание. Это уже превращается в коллекцию. Но для завершения мне нужен третий. И я знала, кто это будет.
========== 4 ==========
— У первой жертвы, кажется, была девушка, — сказала Дженни, входя в крошечный кабинет с папкой и кофе для нее и Джису. На остальных не хватило рук. Она еще двумя пальцами держала телефон с Юнги на линии. — Мне кажется это странной деталью, потому что все его знакомые говорили, что он ни с кем не встречался. Что за таинственность?
— Почему сразу таинственность? — отозвался Хосок, когда Дженни села за стол. — Может, просто никто не знал. Необязательно всем сразу рассказывать. Он же не девчонка.
— В социальных сетях ничего, — сказал Юнги из телефона. — Не спрашивайте, как, но мне еще удалось достать фотографии из его облака. Так вот, там не было никаких девушек.
— А фотографии это уже интересно! — воскликнул Намджун и взял посмотреть папку, которую принесла на ознакомление Дженни. — По ним можно попытаться составить маршрут, где он бывал.
— Там ничего интересного, — возразил Юнги. — Только ерунда по учебе, собака, фото с родителями, парочка друзей.
Намджун расстроенно пролистывал бумаги — Дженни ездила на допрос к единственному университетскому другу первой жертвы, и ей удалось вытянуть из него все, что он только помнил. И он действительно вспомнил кое-что. Однажды он видел Ким Тэхена с какой-то девушкой. Он ее узнал, потому что помнил, как Тэхен окликнул ее, чтобы отдать шарф. Но Тэхен не рассказывал ему о ней, несмотря на то, что они, кажется, были на свидании, и поэтому он не придал этому значения.
— Неужели ты думаешь, что это она? — удивленно спросил Хосок.
— Это все, что у нас есть, — пожала плечами Дженни. — А вечером будет фоторобот. Только сомневаюсь в его эффективности. Вряд ли парень, увидев ее однажды, детально вспомнит лицо спустя два года.
— Но в нынешнем мире невозможно спрятаться, — вставила Джису. — Ты всегда у всех на виду. Тогда почему она такая неуловимая?
— В этом и дело, — сказала Дженни. — Из-за того, что ты у всех на виду, никто тебя не замечает.
========== Она ==========
Жизнь — череда несчастливых событий. Поэтому я решила, что мне терять нечего, ведь я уже умерла. Время пришло. Я всегда знала, что когда-нибудь найду его и сделаю это. И это уже будет не причинение вреда по неосторожности и не оставление в опасности, а предумышленное убийство. Высшая мера наказания — пожизненное лишение свободы. Могут назначить и смертную казнь, но ее вряд ли приведут в исполнение, и я навсегда останусь в камере смертников. Срок зависит от того, свяжут ли меня с другими несчастными случаями, но, возможно, что я выйду лет через тридцать. Я прекрасно все это знала. Потому что я знала, к чему я готовлюсь.
За такое не страшно сесть. И даже умереть тоже не страшно, особенно, если у тебя ничего нет. Когда у тебя ничего не осталось. То, что он сделал со мной, — это настолько унизительно и гадко, что больше не хочется жить. Что больше не остается чувства собственного достоинства. Растоптал и уничтожил, поставил на колени. Хочется сжаться в комочек и остаться под кроватью навсегда. Это невозможно забыть. Даже когда не думаешь об этом, оно преследует тебя, как призрак прошлого, и каждый раз, когда в твоей жизни происходит что-то более или менее нормальное, оно дает о себе знать.
Я знала о нем все, потому что я ни разу не потеряла его из виду. Я не следила за ним, и ушла в другую школу тогда, и он, наверное, решил, что избавился от проблемы. Он, наверное, забыл обо мне в ту секунду, когда его мать предложила мне денег, чтобы я забрала свое заявление из полиции. Он, наверное, начал жить дальше, когда я взяла эти деньги.
— Ничтожество! Ты продала свою честь! — кричал мне Тэхен, когда узнал об этом.
И он был прав. Но слово продажной суки ничего не значит. Я забрала заявление, но уже в ту минуту я знала, что буду делать. Может, он и не сядет в тюрьму с позором. Но жить он точно не будет.
Спланировать похищение проще, чем осуществить его, когда ты девушка, и жертва знает тебя в лицо. Впрочем, последнее сыграло мне на руку. Я позвонила ему и сказала, что снова пойду в полицию, если он не заплатит мне еще. Он, конечно, кричал, матерился, а потом перечислил мне немного денег, но я сказала, что этого мало. И что совершать банковские переводы опасно для него же, поэтому он должен привезти мне наличные. Много наличных. Целую сумку. Пусть выгребет весь сейф своей ведьмы-мамаши. Мне деньги в тюрьме не понадобятся, только если на хорошего адвоката. Но пусть напоследок помучает бедную женщину. Пусть она потеряет не только сына, но и все деньги. Пусть она окажется на улице.
И он приехал ко мне домой, в мой загородный дом, где остановка через лес, и куда не доезжает полиция. Приехал на такси, и мне даже не пришлось избавляться от машины. Конечно, у него не возникло мысли, что это подвох, ведь он не жалкая девушка, которой не стоит ехать поздно вечером загород одной. И приехал он не к какому-то мужчине, бандиту или еще кому-то. Он приехал к своей жертве, которая его боится, но которая вдруг почувствовала свободу. Он приехал утихомирить ее. Каждый должен знать свое место. Он приехал в мой дом, где на заднем дворе два трупа и скоро будет третий. И он не знал, что теперь жертва — он.
Войдя в двери, он бросил тяжелую сумку к моим ногам, как помои скотине, и крикнул ругательства. Ничего не изменилось. Однажды он уже ворвался ко мне домой и швырнул деньги мне в лицо, и мне пришлось собирать их с пола. Я опять ползала перед ним на коленях. Я, а точнее, моя мать, запросила так много, что у них почти ничего не осталось. Она продала меня, подложила под него.
Но сегодня я не буду стоять на коленях. Он вошел в мой дом и крикнул, что я не смогу шантажировать его до конца жизни. И он был прав, потому что до конца его жизни осталось не так уж долго. Он так кричал, что даже не заметил, как я заперла за ним дверь. А когда я достала нож, он даже не воспринял меня всерьез, начал смеяться. Поэтому пришлось угрожать ему пистолетом — достала через одного козла в клубе.
Только тогда Чон Чонгук начал понимать, что происходит. Уверенная улыбка исчезла с его лица, он стал толкать дверь. Даже сидя в подвале, прикованный наручниками к трубе, он не выглядел таким уж испуганным, поэтому пришлось сказать, что у меня два трупа на заднем дворе. Для убедительности. Пусть думает, что это я их убила. И мне даже не было страшно закапывать их.
— Ты больная! — закричал больной ублюдок.
Он сковал себя наручниками сам, потому что я держала его на мушке. Мне было противно его трогать, поэтому он сковал себя наручниками сам. Все повторяется. Это замкнутый круг. Он сам пришел ко мне домой. Он мог бы не приходить, но сделал свой выбор. Он пришел в мой дом, а я открыла ему дверь.
— Теперь ты убиваешь людей? — продолжал он, пока я отходила от него спиной. — Ты не можешь жить дальше? Ведь это… было один раз. Это была случайность!
Вся жизнь — череда злополучных случайностей. Можно случайно заняться сексом и можно случайно убить человека.
У меня дрожала рука, пока я целилась в него из пистолета. Мне вообще не нужно было отводить его в подвал. Я могла бы просто стрелять в него, едва он вошел в дом. Наверное, я уже тогда знала, что у меня не получится. И он знал тоже.
— Ты будешь пытать меня? Но ты не мстительница. Посмотри на себя! — повторял он. — Ты трясущаяся маленькая девочка. И тебе конец, когда я выйду отсюда.