— Я не знаю, откуда тебе это известно… — Проговорила я, обращаясь к Горди и повернувшись к подруге добавила. — Но я и вправду проходила…
— Проходишь. — Тут же исправил этот заумный черт.
— Хм…ну, может еще, и прохожу инициацию Ведьм Природы, и после нее должна стать очередной Бабой-Ягой.
— Странно… — Только и сказала Одетта, а потом решила задать вполне ожидаемый вопрос. — А почему я об этой инициации ничего не знаю?
— Ну, это вроде как большой-большой секрет. — Задумчиво ответила я и мы, не сговариваясь, повернулись к ее мужу.
— Что? — Сразу же встрепенулся черт.
— Да так, ничего, дорогой. — Ласковым голосом проговорила Одетта, но ее тон не смог обмануть никого, особенно меня, все-таки мы с ней не первый день знакомы.
— Слушайте, я не могу вам рассказать. — Под нашими взглядами принялся оправдываться чертяка, поглядывая то на меня, то на свою любимую жену, которая ну ОЧЕНЬ страшная в гневе. — Нет, ну честное слово не могу! — Выкрикнул он и перешел к отчаянным мерам, а именно к просьбам-угрозам. — Немедленно прекратите так на меня смотреть!
— Как «так», дорогой?
— А вот так вот… — Растерянно проговорил Гордиан и неопределенно махнул рукой. — Как будто обвиняете меня во всех грехах и потому приговорили к долгой и мучительной смерти.
— Ну, что ты, любимый, мы еще даже не начинали на тебя ТАК смотреть. — Все с той же милейшей улыбочкой сказала она, и Горди наверняка уже трижды проклял свой длинный язык. И я его прекрасно понимаю, да все, кому хоть раз пришлось пережить «допрос» Одетты, его понимают и очень-преочень жалеют. Она же однажды матерого истребителя, расколола всего через полчаса после знакомства, хотя их и учат, противостоят самым жестоким пыткам. И ведь это при том, что она к нему не прикоснулась ни пальцем, ни даже магией, а он рассказал все что знал и даже больше, умоляя только о помиловании и быстрой смерти. К его огромнейшему сожалению он не получил ни того, ни другого. Все-таки ведьмы хоть и вредные создания, но отнюдь не убийцы, поэтому Одетта, попытав его еще несколько часов, отпустила немного поседевшего беднягу домой.
— Я практически ничего об этом не знаю. Только общую информацию.
— Эх, вот и я также. — С тяжелым вздохом сказала я.
— Подожди, Лия, ты хочешь, что твоя бабушка отправила тебя проходить эту инициацию и ничего о ней не рассказала? — Задала она очень важный вопрос, так сказать, о наболевшем.
— Ты удивишься, но все именно так. Туманно все объяснила и вытолкала меня на рассвете в лес.
— В лес? Тебя? Одну и без магии? Она что избавится от тебя захотела? — Тут же возмутилась подруга, зная о моей способности к саморазрушению, и прекрасно осознавая, что дожила то я до этих лет только благодаря наличию у меня магии.
— Сомневаюсь, что она преследовала именно эту цель. — Вставил свои «пять копеек» Гордиан. — Видимо это какая-то традиция или может быть часть испытания. Думаю, Розалия, сама все узнает, когда придет время.
— Горди, я тебя, конечно, очень люблю, но иногда так хочется тебя придушить. — Елейным голоском проговорила подруга все с той же ласковой улыбкой.
— За что?
— За твой прекрасный характер. — Ответила Одетта и, повернувшись ко мне сказала: — Итак, Лия, я все также жажду подробностей о том, что с тобой случилось за это время.
Да, Одетта могла отвлекаться от начатого разговора сколько угодно, но никогда не забудет, что именно и у кого она хотела выпытать. Вот и сейчас она с маниакальным рвением принялась меня допрашивать обо всем произошедшем со мной в лесу. И я, конечно же, все ей рассказала. Ну, почти все. Про лицемерного истребителя я решила рассказать только, когда прилетит Брина, а в том, что она обязательно объявится, я ни на минуту не сомневалась. Ибо мне подумалось, что три обиженные, мстительные и злые ведьмы, все-таки лучше, чем одна или даже две, а то, что они также сильно захотят ему отомстить за издевательство надо мной, я знала наверняка. К тому же именно Брина всегда сдерживает нас, особенно когда нашу компанию иногда заносит совсем не в ту степь. Но все равно, чтобы мы не делали, она всегда делает это наравне с нами, даже когда очень против наших «безобидных» развлечений. Просто потом она начинает нудить типа: «Я же говорила, что не нужно…» или «Вы никогда меня не слушаете…», или ее любимое: «Вы ведь помните, что я изначально была против…». Да и Гордиану совсем не обязательно знать о наших коварных планах, потому как он хоть и черт, но мужская солидарность, она выше всех этих условностей.
Поэтому проговорив еще немного обо всем со мной произошедшем, мы наконец-то замолчали, я потому что уже устала говорить, да и вообще чувствовала какую-то моральную опустошенность от того что выплеснула все. А Одетта притихла, потому что всегда была внимательна к переменам моего настроения. И вот когда наступила тишина, нарушаемая только нашим тихим дыханием, я и заметила одну необычность.
— Одетта, а почему это у вас так тихо-то, и где же Лилжик?
То, что Лилжик до сих пор не объявился, хотя я уже давно в этом доме и правда, выглядело немного странно. Потому как это лиловое чудовище, бывшее когда-то обычным ежиком, а впоследствии ставшее фамильяром Одетты, меня очень любило, как впрочем, и любое другое животное, и никогда не упускало возможности быть затисканным мною в объятьях. И кстати, душить его в объятьях одно удовольствие, потому как его иголки становятся колючими только для тех, кто хоть как-то угрожает ему, или, не приведи Мать Природа, Одетте. За нее это лиловое чудовище, от слова «чудо», вообще любого на лоскутки порвать может. Для остальных же они мягкие словно плюшевые, и легкие как перышки. Вот такой-вот эксперимент получился у Лукьяна.
— Он у моего дяди во дворце на перевоспитании. — Тут же усмехнувшись, ответил чертяка.
— А кого вы собрались перевоспитывать: дядю или Лилжика?
— Ну-у-у-у, задумывалось все как перевоспитание именно Лилжика, но думаю, что дядя Горди быстрее перевоспитается. — Сразу же включилась в разговор подруга.
— Одетта, радость моя, ты слишком плохо знаешь моего дядю.
— Гордиан, лапочка, это ты слишком плохо знаешь моего питомца. — Ласково-ехидным тоном ответила она ему. — Так, что поверь мне на слово, твой дядя скоро будет буквально умолять забрать у него моего ежика.
В словах Одетты уж я-то точно не сомневалась, потому как, даже у моей бабули не получилось отучить это чудовище ругаться. Но вот у него получилось довести ее так, что он в итоге пополнил свой словарь еще парой сотен ругательных слов на разных языках. Что уж тут говорить про Повелителя Дархелла, у которого против Лилжика просто нет никаких шансов. И главное ведь проблема заключается в том, что прибить его нельзя, потому как за Лилжика точно будут мстить три далеко не самых слабых ведьмы и как минимум двое ведьмаков. А потому несчастного Менелоса, он же главный чертяка, мне очень-очень жаль.
Некоторое время я наблюдала за шуточной перепалкой этой счастливой во всех смыслах семейной пары, пока не поняла, что уже нахожу в состоянии полудремы и вот-вот усну лицом прямо в тарелке. Спустя несколько мгновений это заметили и Гордиан с Одеттой и меня тут же спровадили спать, обещая утром накормить чем-то вкусненьким.
Утро встретило меня солнечными лучами и распространяемыми на весь дом ароматами чего-то невероятно аппетитного и вкусного. Именно поэтому я мгновенно подорвалась и потопала умываться, ведь пропустить такой завтрак я просто не могла. Ух, какие запахи! Прямо слюнки текут.
Спускаясь вниз, я на мгновение застыла посреди лестницы, заслушавшись, как на кухне пела Одетта. У Одетты был великолепный и чистый голос, но она, к сожалению, пела довольно редко, даже если мы умоляли ее спеть. Хотя она могла бы с легкостью сделать карьеру и выступать в лучших королевских театрах, однако Одетта всегда отказывалась от любых подобных предложений, никогда не объясняя причины своего отказа. Но я думаю, что она просто боялась, что люди ждут от нее большего, чем она могла бы им дать, и поэтому предпочитала не связываться тесно с внешним миром, а жить в своем комфортном удаленном уголке. А возможно просто боялась утонуть во всем этом, так сказать, потерять себя.