А тут Бабосы вновь они остались одни, свободными как птицы.
Однажды Георг, проработавший два года криминологом в бригаде полиции, занимавшейся самыми сложными районами большого города, куда он вызвался добровольно, хотя ни зарплата, ни график, ни почет, ни безопасность не сулили ничего хорошего, кроме гигантского опыта, сказал отцу во время ужина по случаю Рожества. Съехались все родственники Бабоса, которые поддерживали сердечные связи, уже будучи не связанными бизнесом или какими-то иными условностями. Даже прилетела Нурия, только защитив диплом адвоката. Она решила пойти дальше брата, стать не просто криминологом, но прокурором обвинителем в будущем.
– Я не понимаю людей, способных на убийство, – сказал сын, а глаза Кима разъехались в разные стороны, будто отключилась воля, контролирующая эмоции на лице.
Мириам побледнела и отставила бокал вина, который хотел отпить. Мария опустила глаза на свои руки и долго их не поднимала.
– Особенно это касается гражданских конфликтов, когда убивают отца, мать или сына… – все рассуждал Георг. Красивый, высокий, благородный, чуть сутулый из-за болезни, которая осталась в детстве, он был похож на герцега. Придавали блеска образу нашивки и значки отличия на форменном пиджаке.
– Что надо иметь в голове, чтоб решиться на подобный поступок? – он сменил позу на более расслабленную, другие же вокруг напряглись. Его лицо было сурово, глаза смотрели в никуда, будто видели картины прошлого. – Я часто думаю об этом. Это даже входит в мои обязанности, думать, как убийца. Мне кажется, тот, кто убивает, становится похож на животное, например, медведя-людоеда. Он больше не захочет есть малину, однажды отведав человечины. Такую скотину отлавливают и убивают, не давая ни единого шанса.
– Георг! – позвала сестра с другого конца большой залы, украшенной к празднику. – Что за разговоры ты завел за рождественским столом?! Ты всех вогнал в скуку! Посмотри на бабушку, она сейчас заснет! Давайте лучше выпьем за папу? Нашего дорогого папу, который все и всегда всем разрешает! Папа! – Нурия подбежала сзади и очень аккуратно обняла маленькое больное тело Кима, а потом поцеловала его в лысую макушку, по которой чуть лоснился седой пушок.
– Если б не ты, – она почему-то прослезилась, а за ней все остальные. – Ничего бы этого не было…