— Нет, — мрачно ответила я.
— Когда я уезжала, ее там еще не было, — уверенно сказала Мартуся. — Я оглядывалась по сторонам, искала, как бы ловчее развернуться.
— Когда это было?
— В одиннадцать двадцать, — ответила я. — Тебе было назначено на двенадцать, и я еще говорила, что ты рано выезжаешь.
— Я и приехала раньше, оказалось, что правильно сделала.
— А вы эту женщину не видели? — обратился ко мне комиссар.
— Я не выходила за калитку, а из дома не видно — ива заслоняет. Я вообще все время сидела за компьютером и только время от времени возилась в кухне. Нет, подождите! Тут всякие разные личности вертелись! Я из кухни видела, как ходил какой-то тип, должно быть, разносил рекламу, и у меня теперь почтовый ящик забит ерундой всякой, потом приезжал пан Рышард, принес мне хлебушка и корм кошачий, потом кто-то бегал возле соседнего дома, это справа отсюда. Больше я ничего не знаю, не обращала внимания.
— Тогда вспомните пока все, что происходило, а еще лучше — запишите, в какое время и кого вы видели. Я потом составлю протокол.
Через полчасика.
Только когда комиссар ушел, мы опомнились, что даже не спросили, от чего эта гражданка умерла. От апоплексического удара? Отравилась?
Пришла свести счеты с жизнью аккурат на мою помойку? Или ее кто-то убил? Мы даже не узнали, кто она такая!
— Слушай, может, кто-то из знакомых? — тревожно предположила Мартуся, наблюдая суету за калиткой. — Лица не видно было…
— Но волосы-то! У меня нет знакомых с такими длинными рыжими волосами. С черными — пожалуйста, а вот с рыжими — никого.
— Красивый цвет… А что они делают?
Кладут ее в «воронок»?
— Это не «воронок», а труповозка.
Мартуся вскочила.
— Смотри, какой дивный пес! — восхищенно закричала она. — Смотри же скорей! Супер!
Я и без понуканий смотрела во все глаза.
— Они ему велят взять след. Надеюсь, он ничего не вынюхает в моем саду и не начнет войну с кошками… Ох, бедолага, не везет ему! Эта баба приехала на машине.
— Откуда ты знаешь?
— Сама видишь, как собака себя ведет.
Пойду-ка я посмотрю поближе!
Я выскочила из дома и бросилась к забору.
В конце концов, я на собственной территории и имею полное право торчать у калитки. Мартуся понеслась за мной.
Пес и в самом деле был замечательный. Во-первых, красивый как ангел, во-вторых, воспитанный, спокойный и такой сосредоточенный на своем деле. О своих открытиях он сообщал так, что даже самый тупой и убогий кретин смог бы понять.
— Я и без полиции могу угадать, как было дело, — поделилась я с Мартусей. — Видишь, куда собака привела. Баба вышла перед соседским домом, двинулась к моему, а у помойки пала замертво, не приближаясь к моей калитке.
— Откуда ты знаешь?
— Посмотри на собаку. Это же не пес, а чистое золото, с таким никакая сигнализация не нужна. Похоже, он снимает с меня подозрение, что я эту тетку пригласила в гости, убила и вынесла на помойку.
— Тем более что у тебя еще нет договора с мусорщиками, — резонно заметила Мартуся.
Сенсационные события отодвинули на задний план раздражение, но стоило нам вернуться домой, я сразу вспомнила, на что я так разозлилась.
— Вот, пожалуйста, еще один столп пунктуальности, — язвительно заговорила я. — Пристала ко мне одна журналистка, дай ей интервью, просто вынь да положь. Должна была прийти около трех или в половине четвертого, хотя я изворачивалась как могла, но ей все нипочем.
Приду, говорит, с фотокорреспондентом. Седьмой час уже, а ее до сих пор нет. На кой черт я тут выпендриваюсь, в парике мучаюсь, с темы сбилась… А сама даже понятия не имею, что ей надо.
— Из какого журнала? — поинтересовалась Мартуся.
— А я знаю? Я даже спросить ее забыла от злости. Она вроде как что-то там себе нафантазировала и хочет пообщаться со мной на эту тему, а я такого на дух не переношу. Наверное, уже не придет, а придет — я с ней разговаривать не собираюсь.
Ни на какие разговоры шансов и не было, поскольку комиссар свое обещание сдержал и вернулся составлять протокол. Я усадила его все там же, в гостиной.
— Надо бы в кабинете поговорить, но там у меня сушится гербарий, — объяснила я. — В кабинет мы выгоним тех личностей, которые могут вот-вот заявиться и помешать нам. А тут — пожалуйста, стол свободный, можете хоть романы писать.
— А кто собирается заявиться? — подозрительно спросил комиссар.
— Мой агент и племянник. Нам нужно решить всякие рабочие вопросы.
— Их можно вытурить не в кабинет, а в столовую, — предложила Мартуся. — Они, конечно, станут подслушивать, но у нас, по-моему, никаких тайн нет?
— Если и есть, то не в этом вопросе…
— Позвольте ваши паспорта, — вежливо попросил комиссар и посмотрел на Мартусю. — Вы здесь проживаете?
— К сожалению, нет. Я живу в Кракове.
Приехала вчера, на два дня, потому что должна кое с кем встретиться на киностудии и на телевидении. Послезавтра утром я уеду.
Пока комиссар переписывал наши паспортные данные, мы таращились на него как баран на новые ворота, вернее, два барана. Покончив с этим, полицейский приступил к допросу.
— Вы знаете Барбару Борковскую? — обратился он ко мне.
— Нет, — ответила я, не задумываясь. — Даже вспоминать не надо. Борковских в семье у меня было две, точнее, в двух семьях, это были их девичьи фамилии, между ними ничего общего нет, и вообще они давно умерли. Живой Борковской я не знаю. Это что, та покойница под ивой?
— Откуда вы… — начал комиссар и осекся. — Ну хорошо, не стану скрывать, вы все равно догадаетесь. Именно покойница под ивой.
— А я одну Борковскую знаю, — радостно встряла Мартуся. — но не Барбару, а Люцину, и не здесь, и даже не в Кракове, а в Замостье.
Она держит овощную лавку. Но это не она там лежала, я бы ее узнала, потому что она жутко толстая. И не рыжая.
— Очень хорошо! — неизвестно почему похвалил ее комиссар. — А огнестрельное оружие у вас есть?
Мартуся поперхнулась пивом.
— Пожалуйста, не пугайте меня так, — прохрипела она. — Нет у меня никакого огнестрельного оружия и не будет, я его боюсь!
— И у меня нет, хотя с удовольствием обзавелась бы, — ответила я и с надеждой спросила: