— Может, вы мне не поверите, а? И произведете обыск? Такой солидный, тщательный обыск!
— Ты с ума сошла, на кой тебе обыск? — поразилась Мартуся.
— Как это на кой? Может, найдут красный гребень-заколку.
— А, гребень… Понятно. Ты его с прошлого года так и не нашла?
— Нет. Некогда было искать.
Комиссар смотрел на нас с явным интересом.
— Вы целый день находились дома? — спросил он.
— Если не считать кратких вылазок в сад, то да.
— И вы ничего не слышали?
Это окончательно сбило меня с толку.
— Ну как так — ничего? Я же не глухая.
Радио играло, я отлично слышала, как кошки мяукали, когда я вышла с банкой консервов, звонок от калитки слышала… Что мне еще слышать? !
— Например, грохот. Или рев машин.
— В кабинете машины не слышны, разве что грузовики, когда на стройку едут. Но последние несколько дней стройка напротив простаивает, никто туда не ездит. Никто ничем не грохотал… А, поняла! Эту бабу застрелили?
Мартуся скептически фыркнула:
— Ну с чего ты это решила? Может, она сама застрелилась? Самоубийца?
— У моей помойки?!
— Под плакучей ивой…
— Да какая разница. Если бы она покончила с собой, нашелся бы пистолет и пан комиссар не расспрашивал нас про огнестрельное оружие. Трудно предположить, что она вошла сюда, попросила одолжить ей пистолетик, бабахнула в себя, а потом перекинула мне его через ограду.
Собака четко указала, что нас там не было!
Комиссар стоически молчал, лишь вздыхал время от времени.
Я решила взять себя в руки. Случившееся меня интересовало все больше и больше, так что ни к чему восстанавливать против себя следственные органы, а то ничего не узнаю.
— Минутку, сейчас соображу… Кто тут был последним? Витек?
— Витек только еще должен приехать, — укоризненно напомнила Мартуся.
— Но один раз он уже сегодня приезжал.
Примчался в половине третьего и тут же умчался обратно. Я помню, что это было в половине третьего, потому что я как раз подумала, что это нахалка с интервью пришла, и посмотрела на часы.
— И Тадеуш приезжал.
— Тадеуш приезжал раньше, сразу после твоего отъезда. Витек заехал в половине третьего и не сказал, что на помойке кто-то валяется. То есть что некую Барбару Борковскую кто-то замочил из огнестрельного оружия между четырнадцатью сорока пятью и семнадцатью тридцатью, привезя ее сюда на машине. Не делай такое дурацкое лицо — мол, откуда я это знаю. Собака все вынюхивала на крохотном пятачке, значит, тетка из чего-то появилась, а потом это «чего-то» исчезло. И привез ее именно убийца, потому что, если бы ее привез невинный человек, он бы сразу поднял шум, как только она померла. Или пытался бы ее спасти'. И пистолет у него был с глушителем, выстрел я услышала бы, хотя могла и ни обратить внимания. Больше я ничего не знаю и не выдумаю.
— И этого более чем достаточно, — осуждающе заметил комиссар. — Я сюда не затем пришел, чтобы вы вели следствие, мне нужны ответы на вопросы. Этот ваш мусорный сарай был заперт?
Тут прозвенел звонок от калитки и сразу же хлопнули двери.
— А вот и пан Тадеуш, — сказала я. — Все нараспашку, но он человек воспитанный и поэтому звонит. Мартуся, займи его пока чем-нибудь.
— Нет проблем! — Мартуся сорвалась с места. — Пойду расскажу ему о своем договоре с телевидением.
— Кто этот пан Тадеуш?
— Мой поверенный в делах, агент и жертва.
Я над ним издеваюсь как хочу и использую в хвост и в гриву, почти без угрызений совести.
Тут в комнату вошел пан Тадеуш с явным намерением сказать какую-нибудь любезность, но ему и рта не дали раскрыть. Все заговорили разом, но Мартуся оказалась голосистее всех.
— Тадеуш, ты знаешь какую-нибудь Барбару Борковскую? — крикнула она.
— Барбару Борковскую? — переспросил пан Тадеуш. — Кажется, есть такая журналистка… Вроде бы занимается всякими криминальными историями. Лично я с ней не сталкивался, но кто-то мне говорил, что это совершенно неинтересная личность… Она просила у вас интервью?
— Не знаю, но вроде как нет… — неуверенно ответила я. — Правда, какая-то наглая и бесцеремонная фря грозилась ко мне приехать и выложить мне какую-то историю, невзирая на мои протесты. А что, эта Борковская слывет нахалкой?
— Говорят, что да, вплоть до форменного хамства.
— Тогда это могла быть и она… Вы же знаете, я ничего не записываю.
— Ага, и ты ее замочила, чтобы не хамила тебе, — обрадовалась Мартуся.
— Мартуся, тут ведь полиция!
— А что случилось? — встревожился пан Тадеуш. — К вам снова вломились?
— Да нет, обычный труп.
— В вашем доме?!
— Почему обязательно в доме? За оградой, под ивой. Вот черт! — Я повернулась к комиссару:
— Вы правы, я ведь могла ее застрелить из сада. Ну нет, теперь уж вы точно должны поискать у меня огнестрельное оружие! Разве что вам удастся научно установить направление и место выстрела по отношению к моей помойке. Я охотно приму в этом участие, если понадобится.
Пан Тадеуш, понятия не имея, что, собственно говоря, произошло, тоже преисполнился желания поучаствовать в следственном эксперименте.
Он мой поверенный в делах и не позволит мне —.совершать всякие глупости, не допустит никаких издевательств, он обязан охранять мои интересы!
— Да не собирается Иоанна издеваться над полицией, она их любит, — утешила его Мартуся.
Комиссар все это время хранил философское спокойствие. Протокол лежал перед ним, ему не требовалось даже вспоминать, на чем мы остановились.
— Я вас спросил, был ли заперт ваш мусорный сарай. И с каких пор? Снаружи или изнутри?
— А как это можно — изнутри? Снаружи я его запирала. Недели три тому назад, когда полола сорняки.
— А что лежит внутри?
— Надеюсь, не очередной труп? — насторожилась Мартуся.
— Нет, — успокоила я ее. — Раз ничем не воняет… Но если сосед вам скажет, пан комиссар, что с месяц назад у меня там чудовищно воняло, я вам сразу отвечу, что то был коровий навоз. Его только через два дня засыпали землей. У меня есть свидетели.
— Ну и отлично. А где у вас ключи от этой помойки?