– Где можно купить хороший утюг? – рассмеялась и заявила:
– В Кремле. У них есть особые торговые точки. А тут ни фига нет. Весь товар по талонам.
Утюг я тогда нашел во дворе того же магазина, продавал его мужик в синем халате. Дыша на меня перегаром, он назвал цену, взял деньги, вручил мне коробку, завернутую в газету, и шепнул:
– Слышь, я грузчиком здесь работаю, если чего надо, приходи и проси, чтоб тебе Витю позвали.
Я сообщил Норе о неожиданном знакомстве, она обрадовалась. Виктор добыл Элеоноре фен, вентилятор, щипцы для завивки волос, электрокамин и все сокрушался, что не может достать холодильник и стиральную машину. Зато он познакомил меня с Еленой из гастронома и Петром, который торговал обувью. Хорошо, что сейчас можно спокойно купить все без талонов, слова «Где вы это достали?» исчезли из нашего лексикона. Нынче возникли другие проблемы: стремление торговых работников всучить вам нечто неприлично дорогое с массой ненужных функций. Ну, например, помесь унитаза с тостером, которая может петь, служить калькулятором, источать аромат свежести и придавать блеск вашим зубам. Надеюсь, что когда-нибудь в магазинах появятся вещи по приемлемой для покупателя цене, на коробках которых напишут слово «просто». Просто чайник. Просто утюг. Просто фен. Просто, без затей и подключения к интернету.
Глава седьмая
Утром меня разбудил стук в дверь и голос Бориса:
– Иван Павлович, вы хотели встать в полвосьмого, а сейчас уже на сорок минут больше.
Я открыл глаза, увидел часы на столике, слетел с кровати и понесся в ванную. Ну надо же! Проспал. Почему будильник не зазвонил? Быстро приняв душ, я выскочил в прихожую.
– Вы уедете, не позавтракав? – удивился батлер. – А я уже новый чайник помыл.
– Опаздываю на встречу с Вениамином Андреевичем, – напомнил я.
– Я попросил вчера Николая прислать все фото, которые он сделал, когда выдворил из храма Вениамина, – сообщил Боря, – сейчас вам их скину.
И тут ожил телефон, на экране определился номер отчима, мне пришлось ответить:
– Доброе утро!
– Ваня, прости, – загудел Владимир, – ты обещал объяснить Николетте, что Сергей, мой единокровный братец, идиот! Так вот, они сегодня к тебе собираются приехать. Точное время не знаю.
– Я сделаю все, что могу и не могу, – заверил я, – но Николетта…
– Безмерно тебе благодарен, больше не мешаю, – скороговоркой выпалил отчим, и разговор прервался.
Я поспешил в гардеробную и уехал из дома, так и не успев позавтракать.
Мне повезло, на дороге не было пробок, поэтому я быстро добрался до места и вошел в огромный, роскошно обставленный кабинет вместе с боем часов. Из-за стола, на котором легко мог совершить посадку вертолет, встал мужчина. Он улыбнулся.
– Вот мы и встретились.
Я ожидал какой угодно фразы, но не этой, посему замедлил с ответом, а бизнесмен продолжал:
– Вероятно, вам знакомо имя Олимпиада Арнольдовна?
Я удивился еще больше.
– Да. Так звали бессменного редактора моего отца, писателя Павла Подушкина. Ильина часто приезжала к нам и привозила мне книги в подарок, поэтому я всегда ждал ее визитов.
– Садитесь, пожалуйста, – опомнился хозяин кабинета.
Я опустился в кресло, придвинутое к маленькому столу, примыкавшему к «аэродрому».
Владелец огромного кабинета устроился напротив.
– Гогу помните? Сына Олимпиады!
Я прищурился.
– Гога? Мальчик моих лет, какое-то время мы учились в одном классе. Ильина его с собой всегда к нам привозила.
Я замолчал, в голове роились воспоминания. Однажды я слышал, как Олимпиада сказала моему отцу:
– Наверное, придется ребенка к врачу отвести, в школе у него одни двойки, учителя соревнуются в едкости замечаний в дневнике: «Стоит у доски, как конь Ильи Муромца, молча». Спрашиваю сына, почему он не ответил, все же выучил. А он пояснил:
– Мне не нравится говорить перед всем классом, лучше написать в тетради.
– К доктору надо отправить педагога, который про коня настрочил, – рассердился отец, – хороший у тебя мальчик, умный, просто не любит шума, гама, суеты. Мой Ваня такой же.
У нас с Гогой завязалась дружба, наметились кое-какие совместные планы, но они не осуществились, потому что Ильина неожиданно скончалась.
– Гога попал в детдом, – вздохнул Бобров, – интернат оказался неплохим, директор помог мальчику квартиру матери сохранить.
– Вы знаете Гогу? Очень хочется с ним встретиться, – воскликнул я.
Вениамин протянул мне руку:
– Привет, Вава! Тебя же так мать звала? А меня Липа почему-то именовала Гогой.