— Но я этого не помню. Полл никогда не говорила мне, что вы звонили.
— Вполне возможно.
— А вы говорили Полл, что работаете в библиотеке?
— Нет. Я только сказала, что хочу тебя видеть. Я не осмелилась сказать ей, где меня можно найти. Думаю, она попыталась бы убить меня, если бы узнала. Эта женщина сумасшедшая. Она напала на собственного мужа, избила его.
Когда она так заговорила о Полл, у меня возникло странное чувство.
— Она думает, что вы сбежали вместе с ним.
— Он помог мне уехать, вот и все. А потом наши пути разошлись. Я не знаю, где он теперь. Боже мой! Он же был такой старый! Это было все равно что тайно сбежать с собственным отцом. — Она на мгновение закрыла рукой глаза и невесело рассмеялась: — Какая же злая эта женщина!
Значит, Кисси и здесь ошиблась, подумала я. Но она узнала это со слов Полл, так что неудивительно. Может, Полл действительно больная на голову.
— Вы специально нашли работу поближе ко мне?
Мама кивнула.
Она по-прежнему смотрела в потолок и глубоко дышала, словно старалась остановиться и не сказать слишком много.
— Но разве не было огромным риском приезжать сюда? А если бы вас кто-нибудь узнал?
— Да, действительно было рискованно, но я была к этому готова. Со времени моего отъезда прошло десять лет, и я сильно изменилась. Я очень похудела, покрасила волосы и сделала короткую стрижку. Я изменила имя, кстати, совершенно легально. Теперь я Энн Оллертон, ты никогда не должна называть меня Элизабет. То была другая жизнь. Кроме того, когда я жила в Бэнк Топ, меня почти никто не видел, за исключением Полл и Винса, потому что я все время болела и почти не выходила из дома. Но Винс исчез…
— А Полл почти сразу же начала слепнуть. Вы знали это, когда вернулись?
— Однажды я видела, как она шла, опираясь на свою белую трость.
Да, вам это как раз было на руку.
— Была одна женщина, Мэгги, Мэри… не помню точно, возможно она меня видела, потому что как-то пришла, когда я была у Полл.
— Вам повезло, — сказала я, — Мэгги читает книги, но предпочитает благочестивые книги из церковной библиотеки или романы с рынка, где героиня начинает свой путь в дешевой шали, а заканчивает в брюссельских кружевах. Так что она не утруждает себя хождением в библиотеку.
К тому же, подумала я, если вы не ожидаете встретить кого-нибудь, зная, что этот человек в отъезде, вы можете его и не заметить.
Взгляд мамы все еще был устремлен в потолок.
— Я никогда не анализировала свои поступки, мне просто необходимо было быть рядом с тобой. Ты не понимаешь, как мне этого хотелось.
— Но не тогда, когда я была грудным ребенком.
— Я ведь говорила тебе, что была больна. У меня была депрессия.
Наступила тишина. Мне хотелось спросить ее об отце и о Кэллуме, но я боялась.
— Знаешь, что я думаю? — внезапно проговорила она. — Я думаю, что нам надо выпить.
А мне надо было сделать кое-что еще.
— Можно воспользоваться вашим туалетом?
— Вверх по лестнице и направо. Шерри, бренди или мартини?
Мне все эти напитки казались отвратительными.
— Мартини — это классно!
На лестничной площадке я остановилась. Ванная комната была налево, предполагаемая моя комната — прямо передо мной. Шторы были опущены, свет включен, пижама лежала на кровати. Справа было еще две двери. Я вошла в ее комнату.
Наверное, мне хотелось, чтобы это была келья. В комнате преобладали цвета сосны и пастели. Она была ничем не примечательна, за исключением того, что вдоль стены, под окном, лежали стопки книг. Туалетный столик был пуст, на нем не было косметики и даже на прикроватной тумбе я увидела лишь пару очков для чтения и пузырек с таблетками. Но над комодом висели две газетные вырезки, на которых я обнаружила свое изображение. На одной я получала приз за победу в викторине в третьем классе, а вторая была сделана на фестивале урожая. Я держала тарелку с луковицами и улыбалась. Обе вырезки были ламинированы и приколоты к стене. Затем я увидела цветное фото. Я вспомнила: его сделала мисс Мегера после того, как я сообщила ей, что получила приглашение в Оксфорд.
Минуту я стояла и улыбалась, вспоминая. Потом в памяти возникла другая картина: я кричу в телефонную трубку, которую держит у моего уха Полл, но так, что я могу только говорить, не слыша собеседника. «Это опять тот ужасный извращенец, — говорит она, трясясь от бешенства, — не слушай эту мерзость. Просто скажи ему, скажи, чтобы он убирался из нашей жизни!»