— Так держать! — сказала я, и мой голос разнесся по пустынной улице. Я чувствовала себя немного пьяной.
Она взглянула на меня и рассмеялась.
— Мы все сидим в сточной канаве, но некоторые смотрят оттуда на звезды.
— Оскар Уайльд?
— Последователи. Но я думаю, они украли это у него. — Запрокинув головы, мы стали смотреть на звезды. — Знаешь, как называются эти созвездия?
— Большинство. У меня есть детская книжка. А ты?
— Знаю, — сказала она, указывая рукой. — Большая Медведица, Малая Медведица, Плеяды.
Ее дыхание улетало маленькими белыми облачками. Мне захотелось взять ее за руку и бежать всю дорогу до города, чтобы сохранить волшебное мгновение.
— Когда ты смотришь на ночное небо, ты не чувствуешь себя совсем маленькой?
— Нет, — сказала она. — Показать, почему? — Она подошла совсем близко и обняла меня. — Смотри на звезды!
Мама медленно повернула меня, будто мы танцевали, и небо повернулось вместе с нами.
— Что ты делаешь?
— Мы — ось Вселенной, — сказала она. — Ты должна в это верить.
Я ждала Рождества без всякой радости.
Но все оказалось совсем не так плохо, как я ожидала. Мы включили радио и развернули подарки, которые приготовили друг другу: бархатный жакет и набор профессиональных инструментов для укладки волос для меня; старинную брошь в форме корзинки для нее. Потом я занялась приготовлением обеда. В это время пришла Дина (Мегера) и сообщила, что на автострадах почти нет машин, а Энн включила оперу по ВВС2, и мы все нервно хихикали, поскольку наши отношения изменились, и никто не знал, как себя вести. Но потом я проводила Дину в гостевую комнату, в которой Энн собиралась сделать для меня кабинет. Она спросила, счастлива ли я от такого поворота событий, и я ответила, что так близка к счастью, что это почти то же самое. Потом она спросила, не скучаю ли я по Полл.
— Скучаю, — ответила я.
— Позвони ей, — сказала она.
Она уловила сомнение на моем лице.
— Сделай это, ведь что бы она ни сказала, тебе все равно станет легче.
— Но не будет ли возражать Энн?
— Я хочу сейчас пригласить ее пройтись. Нас не будет около получаса.
Мне очень хотелось увидеть Полл, хотя бы для того, чтобы устроить ей головомойку, но я боялась. После разговора с Кисси я вернулась к Энн и осталась у нее. Я не видела Полл уже около трех месяцев.
К телефону долго никто не подходил, пока Мэгги наконец не сняла трубку.
— Алло?
— Это Кэт. Что ты делаешь у Полл? Я думала, ты у дочери.
— Я только зашла на минуту, отдать ей подарок. Дорогая, я рада тебя слышать. Полл скучает без тебя. С тобой все в порядке? Тебе все-таки разрешили остаться в Оксфорде? Ты не одна сейчас, с тобой есть кто-нибудь?
Вместе с ее голосом из трубки донеслась музыка из «Снеговика» и крик Собачника:
— Что это за чепуха? Идиотский «Снеговик»! Кто на проводе?
— Перестань, — отрезала Мэгги.
— Все в порядке. Я могу поговорить с Полл? — спросила я, и мое сердце глухо застучало.
— Она только что вышла. Через минуту вернется.
— Она была у Кисси?
— Мы ходили к ней сегодня утром. Она прекрасно выглядит, только лодыжки немного отекают. Шлет тебе свои поздравления.
— Послушай, — я стала терять терпение. — Поздравь Полл с Рождеством от меня, хорошо? Я хочу повидаться с ней после Нового года. Тогда и побеседуем.
— Она говорит, — Мэгги понизила голос, — что все останется тебе, когда она умрет, все, до последнего пенни.
— Надеюсь, не вместе с Дикки и собачьей конурой? — в моем голосе была горечь.
— Она говорит, что уже недолго ждать, что она устала от этого мира.
Я услышала, как Полл крикнула что-то насчет «Бейлиз». Это звучало серьезно.
— Что происходит, Мэгги?
— У нее появился щенок, вот и все. Тили. Дикки принес его сегодня утром. Она чуть не сошла с ума. Но он не похож на Уинстона. Это маленький демон, мне кажется, Дикки принес его откуда-то из дома. Он опрокинул ее стакан, и все пролилось на пол.
— Видишь, я не советовал тебе покупать светлый ковер! — раздался голос Собачника. — Видно каждое пятнышко.
— Подожди, я позову ее, — сказала Мэгги. — Я уверена, ей будет приятно поболтать.
— Не теперь, — быстро сказала я и повесила трубку.
Объяснения, извинения, взаимные упреки — все это может подождать, пока не кончится Рождество.
Потом я наблюдала за тем, как Энн преследовала одинокую индюшачью ножку, которая ускользала от нее на тарелке. Дина рассказывала нам истории о том, как ее отец служил в армии, а я старалась не впасть в панику от того, что объелась. Еще не хватало заболеть на Рождество. Я представила, как в дверь входит незнакомец и видит нас, сидящих за столом в бумажных колпаках. Дородная Дина с красными щеками и намечающимися усиками, тихая Энн с ее худющими руками и я. Мы, должно быть, представляли собой довольно странную картину. Но это была семья, которую я выбрала себе сама.