«Это очень умно», — Черри.
«Надо как-нибудь попробовать», — Лесная Фея.
«Кто-нибудь пробовал патентованное рвотное средство?»
«Слишком рискованно. Невозможно рассчитать, когда блеванешь. Люди начнут задавать вопросы», — Гениальная Девушка.
«Хочешь обмениваться пуговицами? Только сначала напиши, что тебя интересует», — Дикий Фэн.
Я медленно читала сообщения. Это верно, когда говорят, что Интернет открывает новые миры.
«Спасибо всей честной компании, — могла бы я добавить, — вы просто открыли мне глаза» — и подписаться: «Пирожное с кремом».
Я закрыла сайт и поднялась с вращающегося стула. Если ничего не случится, скачки в Чепстоу продлятся еще час.
Иногда мне кажется, что я потеряла девственность именно тогда — под конским каштаном, при лунном свете. Землю под моей головой устилал мох, от движения наших тел шуршали листья. На его сомкнутых веках играли тени. Я не могла оторвать глаз от его прекрасного грустного лица. «У тебя каштановые волосы», — прошептал он. Дождь начал барабанить по листьям, когда он вошел в меня, но я не чувствовала влаги на своей коже. Он рассыпал звезды по всему небу, как ребенок машет бенгальским огнем. Боли не было.
— Я не поеду в университет, — сказал он, — я не смогу вынести разлуку с тобой.
Глава седьмая
Я думаю, у Полл какая-то болезнь на почве еды. Количества продуктов в кладовке хватило бы для осады, атаки террористов, вспышки смертельного вируса, столкновения астероидов и экономического кризиса, вместе взятых. Кисси говорит, что это у нее с войны, когда приходилось ухитряться готовить завтрак, обед и ужин из картофельных очистков и воздуха. Она рассказывает, как готовили заменитель чая (терли морковку и сушили ее на противне на медленном огне), джем (из всевозможных остатков получалась бесформенная масса соответствующего цвета, которую томили в духовке) или заменитель миндаля (раскалывали косточки чернослива и вынимали ядрышки). В дело шли листья черной смородины, луковая шелуха, одуванчик и крапива; она знает рецепт приготовления кондитерских изделий без масла, может консервировать фрукты без сахара и сделать омлет из одного яйца, которым могут наесться двое (добавить пол-унции кукурузной муки с вашим маслом).
— А что к чаю? — спрашивала маленькая Полл у матери.
— Три прыжка перед буфетом, — говорила Флоренс, сверившись со своей кулинарной энциклопедией. И никакого просвета.
Это с тех голодных времен, утверждает Кисси, у Полл осталось не совсем нормальное отношение к пище. Так что у нас две хлебницы — одна для хлеба, а вторая — для липких пирожных дурного качества с отвратительной глазурью и иностранной надписью на упаковке. Она покупает их где-то за рынком Чорли. Иногда их приносит Собачник, и они исчезают по мановению ока. «Нельзя дать им зачерстветь, — говорит она, облизывая кончики пальцев. На завтрак у нас бывает гигантский тост — куски в два дюйма толщиной, а на ужин — сандвичи со сгущенным молоком. В промежутках — непрерывные перекусы. Единственная причина, по которой Полл не стала борцом сумо, — это то, что она Королева Суеты.
Моя проблема в том, что я слишком много сижу на своей заднице и читаю.
И еще моя проблема в том, что Полл всегда рядом.
— Это в твоих же интересах. — Я запомнила их слова.
Они сказали это, когда с меня сняли одежду, привели в плохо освещенную комнату и пытались показать мне экран. Я не стала смотреть.
— Нарушений нет. — Я слышала, как доктор сказал это сестре.
— Есть. Есть! — хотела крикнуть я. — Есть нарушения — в моей голове. Как может это существо быть живо, когда мама умерла?
Но я не сказала ни слова, просто изо всех сил сжала кулаки.
В конце концов они выключили сканер, потому что я все время держала глаза плотно зажмуренными и отворачивала голову. В темноте я видела:
Его, держащего ветку сирени у моего лица. Закрой глаза, сказал он.
Я закрыла.
Открой рот, прошептал он.
Я раскрыла губы, и он положил мне на язык что-то прохладное, влажное и плоское.
Теперь ешь.
Я осторожно стала жевать.
Продолжай вдыхать сирень, когда ешь, сказал он.
Я открыла глаза и увидела, что он держит яблоко и перочинный нож отдельно, потом соединяет их и ровно отрезает еще один тонкий ломоть белой плоти. Он протянул его мне на лезвии.