Он улыбнулся мне, как Эррол Флинн улыбался Оливии де Хэвиленд в «Капитане Бладе». Я никогда не видела у мужчин таких ресниц.
На противоположной стороне зала пожилая дама с увлечением читала журнал, а ее внук вытаскивал содержимое из ее сумочки и запихивал под ближайший шкаф. Мисс Мышь ставила на вертящийся стенд у двери видеокассеты и каждые пять секунд смотрела на стенные часы.
— Ты, кажется, хотел взглянуть на фото моей матери? — сказала я, вытаскивая карточку из сумки. — Я засунула ее между страницами моей Эмили Дикинсон.
— Да, хотел. Передай ее мне.
Я бросила ее через стол. Карточка скользнула по полированной поверхности, он поймал ее кончиками пальцев и перевернул. Эффект был неожиданным.
Сначала он пристально взглянул на фото, покачал головой и взглянул снова. Потом он повернул фото, чтобы рассмотреть, нет ли чего на обратной стороне, но там было пусто. Он опять перевернул его, и я увидела, как его взгляд изучающе скользит по бумаге. Он наклонился, всматриваясь во что-то, а когда поднял голову, его щеки пылали.
— Разве ты раньше не видел фото своей тети? — спросила я, удивленная таким странным волнением.
Несколько мгновений он молчал.
— Это твоя мать?
— Ну да, — сказала я. — Это фото лежало между страниц отцовского учебника. Вот почему оно уцелело. Полл выбросила остальные снимки моей мамы после того, как та уехала. А этот просто не заметила.
— Понятно, — сказал Кэллум. Его лицо немного побледнело. — Только это огромное потрясение для меня. Увидеть ее после стольких лет. Дотронуться до ее лица.
Мне показалось, что его рука, держащая фото, дрожит. Он положил снимок на стол, широко улыбнулся и откинулся на спинку стула.
— Она похожа на твою маму? — Я вытянула шею, чтобы посмотреть на фото, несмотря на то, что за эти годы оно и так врезалось в мою память. Правда, здесь, в этой обстановке, впечатление изменилось.
— Ммм… немного, — широкая улыбка все еще бродила по его лицу. — Как хорошо, что я нашел и тебя, и эту ветвь нашего семейства. Ты понимаешь? Всегда нас было только двое, я и мама, и так здорово найти еще кого-нибудь из нашего рода.
— Я понимаю. — Маленькая бледная женщина по-прежнему стояла, опираясь на ярко-красное «Metro» и неловко сложив руки на огромном животе. — Должно быть, я унаследовала темные волосы от отца, хотя Полл говорит, что я была блондинкой при рождении и потемнела потом. Так бывает. Интересно, на каком она здесь месяце? Как странно, что обе наши мамы, две сестры, попали так одинаково. За исключением того, что у твоей мамы появился такой тип, как ты.
— Ну да, и у нас обоих нет отцов. Мы как будто чем-то связаны. — Он потер руками лицо, потом запустил пальцы в свою шевелюру. — Послушай, Кэт, я знаю, что не могу взять его…
Он держал фото между большим и указательным пальцами. Мне показалось, что его взгляд сейчас прожжет бумагу.
— Это мое единственное фото, — быстро проговорила я. — У меня нет ни негатива, ничего.
— Ну да, конечно. Но, поскольку мы в библиотеке, может быть, можно снять копию? Черно-белую.
— Может быть. — Я подумала, правильно ли давать ему копию фото, о котором больше не знает никто в мире. — Для тебя это так важно?
— Это моя семья, — сказал он просто. — Я хочу знать свои корни. И я действительно понятия не имею, где сейчас твоя мама, если у тебя возникла такая мысль. Ты должна доверять мне, я не собираюсь ее разыскивать. Если только…
— Что?
Он наклонился ко мне и тихо сказал:
— Если ты сама этого не захочешь. Я могу попытаться это сделать. Избирательные списки, Интернет. Так я нашел твою бабушку. Я не могу ничего обещать, но есть веб-сайты, где люди оставляют сообщения…
Внезапно я почувствовала такое же смятение, как тогда, когда Кэллум сказал мне, кто он такой. Неужели это возможно — задавать ей вопросы, рассказывать о себе, просто смотреть на нее… Но тут волна гнева поднялась во мне, как раскаленная лава, и заслонила остальные чувства. Так бывало всегда. Моя мать — это гнев. Напомнить о ее существовании и о том, что она для меня сделала, значит вызвать во мне ненависть.
— Боже, нет, не надо! Она бросила меня, зачем мне ее разыскивать? Мне все равно, где она сейчас. Она перестала существовать для меня в тот день, когда ушла.
Я помолчала, потом понизила голос до нормального, приемлемого для библиотеки.
— Извини. Мне на самом деле это все равно, для меня она — ничто. Я храню это фото назло Полл. Ты хочешь сделать две копии, одну для твоей мамы? Или не собираешься ей его показывать?
— Я еще не решил, — сказал он, беря свой рюкзак. — Там видно будет.