Когда мы вышли из библиотеки, я взглянула в небо и увидела, что прямо над нами висела набухшая дождем туча с болтающейся пуповиной. Кэллум проговорил:
— Посмотри на эту тучу! Она похожа на дерево, правда? Такая причудливая.
— Мой отец, — сказала я, — был красивым и умным. Если бы он не погиб, то стал бы доктором.
— Я бы хотел стать доктором, — сказал Кэллум. — Правда, уже немного поздновато. У тебя есть его фотография?
Я рассмеялась:
— Сколько угодно. Около двухсот лежат в альбомах и, если бы не зрение Полл, ими были бы увешаны все стены нашего дома. Самая лучшая висит в моей комнате — он в своем костюме перед отъездом в университет. Полл всегда начинает плакать, глядя на нее.
— А ты? Ты тоже начинаешь плакать?
— Ну, для меня это совсем другое, я никогда его не видела. Но почти каждый день мечтаю о том, чтобы он оказался рядом. Он бы знал, что делать, его можно было бы спросить насчет… моего будущего и всяких других дел. Хочешь выпить кофе у методистов?
— У методистов?
— Там только растворимый, но они пекут очень вкусные пирожные. — Я показала на плакат у церкви: «В помощь досрочно освобожденным, 10.30–12.30». Мы можем успеть.
У Кэллума на лице выразилось сомнение.
— Но, наверное, надо быть верующим, чтобы войти?
— Не тормози, им нужны только твои деньги. Просто нагони на себя благочестивый вид. И не ругайся вслух.
Это было современное квадратное здание, вполне функциональное, с тонкими решетками на окнах, чтобы дети не бросали камни в стекло. Немного дальше по главной улице прежде располагалась красивая старая готическая англиканская церковь, построенная в 1800-х. В библиотеке сохранились церковные книги. Но эта церковь была снесена в семидесятые, когда строили новый жилой район.
Новое сооружение, обитое внутри светлым деревом, было просторным, а металлические решетки не препятствовали потокам солнечного света, заливавшим большое фойе. Через стеклянную дверь можно было видеть помещение церкви, гобелен с голубкой и с извергающейся из нее радугой, скамьи, маленький простой алтарь, покрытый белой материей. При входе были развешаны детские рисунки, объявления о церковных мероприятиях и стояли маленькие столики с пластиковыми стульями. Большинство столиков сейчас пустовало, а на столике в углу лежал поднос с грязной фаянсовой посудой.
— Два кофе и два бисквитных пирожных, — сказала я старой монахине за прилавком.
— Любимый псалом моей матери — «За тех, кто в бурном море», — сказал Кэллум, стоявший позади меня, благочестиво потупив глаза.
— Садись за столик, — прошипела я, — я все принесу.
«Прекрасный мир», было написано на плакате над прилавком, на котором были изображены две девочки, одна темнокожая, другая белая, рвущие лютики на лугу. Старуха медленно поставила на поднос наш заказ, зато сосчитала деньги по мгновению ока.
— Два фунта сорок пенсов, а ты внучка Полианны Миллер, не так ли? Маленькая Кэтрин.
Я опустила голову и проговорила, обращаясь к кончикам своих туфель:
— Да.
— Ты меня, наверное, не помнишь?
— Нет.
— Дженни Маршалл. Я приходила собирать деньги на каталог, разве не помнишь? А ты еще упала, когда я у вас была, и разбила губу о ступеньку, и я дала тебе свой носовой платок. Неужели не помнишь? Тебе тогда было около шести. А теперь — совсем барышня. Рослая красивая девушка. Как поживает твоя бабушка?
— Хорошо. — Я невежливо повернулась к ней спиной, взяв поднос с кофе, но она пошла за мной.
— Я помогу тебе все донести, ты еще набегаешься. А кто этот молодой человек?
В такие минуты мне хочется уехать на жительство в Австралию. Надо написать вечером тете Джин и спросить насчет получения гражданства.
— Я… — начал Кэллум, на мгновение у меня перехватило дыхание, — ее школьный приятель.
Старуха Маршалл поставила на стол тарелки и посмотрела на него поверх очков.
— Я и подумать не могла, что ты ходишь в женскую школу. Или они перешли на совместное обучение?
Ах ты хитрая старая кошелка!
— Ну да, это было недолго, в шестом классе. Он брат моей одноклассницы.
— Кэт помогает мне по истории, — сказал Кэллум. — Хотите посмотреть? — Он стал развязывать рюкзак. — Старуха Маршалл сделала шаг вперед. — Это работа о проститутках в Ланкашире в девятнадцатом веке, — стал он объяснять, вытаскивая папку и делая вид, будто открывает ее. — Мы откопали несколько поразительных фактов. Хотите посмотреть?
— Хорошо, хорошо. — Она отступила назад с таким видом, будто увидела ядовитую змею. — В школах теперь дают такие странные задания. Просто не могу понять.