— Так ты собираешься купить этот балдежный топ или нет? Я думаю, ты должна его надеть на официальное объявление результатов.
Я покачала головой:
— У меня нет таких денег.
Это было правдой. Я испытала облегчение, потому что хотя этот топ и был действительно красивым, я не могла представить себе, как стану переодеваться в кабинке при Донне.
Не будь дурой. Открой счет, — сказала Донна беззаботно, откусывая заусенец и ухитрившись сделать это действие дерзким и соблазнительным.
— Не знаю, как это.
— Пойди к тому прилавку и скажи, что хочешь запросить Блейз кард, и я гарантирую, что они будут исполнять вокруг тебя тройные сальто. Возьми этот топ, и ты получишь десять процентов скидки, это написано вон на том объявлении.
Мне хотелось сказать, что я даже не знаю своего размера, но я не решилась. Мне хотелось бросить топ на ковер и убежать.
Она подошла ко мне, когда я все еще стояла в очереди.
— Ты разобралась? Мне надо идти, хочу встретиться с Ник, пока у нее перерыв на ланч. Если она, конечно, станет со мной разговаривать. Я пойду, ладно? Скоро увидимся. Придешь ко мне на вечеринку? Да, и на выпускном, как же я забыла, — она скорчила гримасу, — пока.
— Пока, — сказала я, — почувствовав внезапную пустоту.
Я снова взглянула на топ. Я не собиралась покупать его, хотя бы потому, что не могла принести домой.
Она собирается вернуться вместе с нами, — услышала я сквозь крики Кэтрин слова Винса, обращенные к Полл, — она мать этого ребенка. Куда еще ей идти?
— В преисподнюю, — сказала Полл.
Ребенок продолжал вопить.
Я сделала это. Купила этот белый топ, поговорив с испуганной девушкой за прилавком, хотя ногти у нее были покрыты черным лаком и она выглядела так, будто может проглотить меня за обедом. У меня с собой имелась моя библиотечная карточка и еще письмо из Оксфорда, которое я всегда ношу с собой, то есть два документа, удостоверяющие личность. Мне казалось, что все смотрят на меня, но, оглянувшись, я увидела, что это совсем не так. Подписав все бумаги, я пошла в примерочную. Топ так хорошо сидел, что мне не пришлось возвращать его. Я вернулась домой к Полл с перспективой безволосых ног и убийственного декольте, и даже Собачник, взгромоздившийся на один из кухонных табуретов, не ухудшил моего настроения.
Полл сидела, положив локти на стол.
— Дикки принес тебе кое-что.
— Я купил тебе шоколадки, — сказал он, — на них небольшой налет, зато вкус отменный.
Он пил сидр из бутылки и делал из этого представление, вытягивая губы, облизывая языком ободок и вздыхая после каждого движения.
— Большое спасибо, — сказала я как можно более саркастично.
— Дикки так о тебе заботится.
— Это верно, — сказал Собачник и рыгнул.
Вот и расплата, чуть не сказала я. Все эти помойные подарки дорого стоили. Я должна была терпеть его масленые глазки, постоянно шарившие по моему телу, его патетический поток намеков и идиотских политических комментариев, его запах. И то, что он все время торчал в нашем доме, настраивая Полл против меня и заставляя меня чувствовать себя чужой. Заплесневелые шоколадки вряд ли могли служить компенсацией.
В голове снова зазвучал голос мисс Мегеры.
«Тимео Данаос», — говорила она.
Тимео Данаос. Не Тимми О, Дэнни С. Timeo Danaos et dona ferentes.
— Остерегайтесь греков, — сказала я вслух, очень довольная собой.
— Остерегайтесь греков? — повторил Собачник, вытирая свой рот тыльной стороной руки, — черт возьми, я полностью согласен. Они украли у меня бумажник, когда я два года назад был на Кипре.
Четыре дня я сидела, как старая леди, глядя из окна в комнате Роджера. Господи, я ведь умру на этом стуле, думала я. Винс приносил наверх еду и несколько раз ребенка, хотя, я думаю, это не шло на пользу ни ей, ни мне, потому что через минуту одна из нас начинала плакать. Ведь никто заранее не предупреждает, что они столько орут. Я, конечно, предполагала, что новорожденные могут иногда покричать, но Кэтрин не останавливалась ни на минуту. «Ради Бога, замолчи!» — умоляла я. Однажды я попыталась закричать в ответ. Это привело к тому, что прибежал Винс. Потом он поднялся ко мне с бутылкой бренди. «Я не хочу!» — раздраженно бросила я. Он быстро выпил его сам и ушел.
Иногда, когда Полл и Винс уходили из дома, я тащилась вниз и рыскала там. Я приносила наверх журналы, «Ридерз дайджесты» и потрепанные детские книжки. «Любопытная мышка» была лучшей из них. Я хотела залезть на страницы, подружиться с маленькими девочками и обмениваться с ними гирляндами маргариток. Я хотела побывать с ними на веселом солнечном пикнике. Их мир казался мне маленьким и теплым.