Обстановочка в доме Полл была еще та. Часто вечерами снизу раздавались крики и глухой шум. Потом Винс выходил на задний двор и колол дрова большим топором.
Я знала, что вторая девушка появится, это был только вопрос времени.
Я заметила ее первая. Подъехал коричневый «Триумф Толедо», и через несколько минут из него вышла красивая, полная женщина. Я прижала лицо к стеклу, чтобы получше видеть. На ней была хлопчатобумажная юбка и белая блузка с высоким воротничком, а сверху розовый кардиган. Ничего особенного. Не могла бы сказать, видела ли я ее раньше.
Она стояла и смотрела на дом, потом повернулась и открыла заднюю дверцу машины. Ее голова исчезла, она наклонилась над чем-то — я знала, что будет дальше, — и я почувствовала слабость в ногах, когда она снова выпрямилась: она держала ребенка. Мальчика в синих шортах.
Потом, вместо того, чтобы пойти по тропинке к дому Полл, она направилась по дороге к вершине холма. У меня даже голова закружилась от облегчения. Через сотню ярдов она повернулась и пошла назад.
Поднялся ветер, и тучи понеслись по небу, как при ускоренной перемотке фильма. Пошел мелкий дождь. Она поежилась, и я увидела, как ребенок у нее на руках стал извиваться и скривил рот, собираясь заплакать. Она снова открыла дверцу машины, уставилась внутрь, потом резко захлопнула ее. Я видела, как она стащила с себя кардиган и закутала в него ребенка, так что наружу торчала только его голова, и, поцеловав, прижала к себе. Она выглядела измученной. Я никогда не сделаю этого с Кэтрин, подумала я. Я закутаюсь в свой кардиган и оставлю ее мерзнуть.
Я знала, что теперь она войдет через парадную дверь.
Когда зазвонил колокольчик, я приоткрыла дверь своей комнаты и услышала:
— Здравствуйте, меня зовут Джуд, и я проделала долгий путь из Ренбери.
— О, где это, милая? — голос Винса.
— Кто это? — спросила Полл.
— Я приехала поговорить с вами о Роджере.
Парадная дверь с шумом захлопнулась. Соскользнув вниз по стене, я села на пол и стала ждать.
Это заняло не много времени — не более двадцати секунд. Я услышала крик Полл и звон, как будто разбился стакан. Потом скрежещущий звук, словно передвигали мебель, затем протестующий возглас. Я вышла из спальни и стала спускаться по лестнице.
— У меня ее нет, убирайтесь! У меня нет никакой другой в доме. Вы не можете ничего доказать, это только ваши слова. Вы пришли за деньгами? Ну, так вы не туда обратились. Разве не видно, что это дом печали? Как вы думаете, что означают эти опущенные шторы? Как вы посмели!
Я быстро взбежала наверх и бросилась к окну как раз вовремя, чтобы увидеть, как девушка, спотыкаясь, идет обратно по тропинке. Дождь усилился и заливал оконное стекло, искажая детали, но все равно я разглядела, как брошенная ей вслед копилка Полл в виде толстушки-негритянки вдребезги разбилась о камни. Запущенный следом утюг разлетелся на кусочки, как бомба.
— Я тебя изувечу! — вопила Полл совершенно изменившимся голосом. — Ты не уважаешь себя, грязная врунья! Если ты еще раз придешь сюда…
Девушка почти бросила своего ребенка на заднее сиденье. Когда она повернулась, чтобы сесть в машину, я увидела что-то темное у нее на лбу — может быть, кровь, а может, просто тень. Мне хотелось бы, чтобы это была кровь.
Как только машина отъехала, взвизгнув шинами, Кэтрин снова начала орать.
Глава тринадцатая
Чтобы подготовиться к приезду Кэллума, я решила заняться эпиляцией.
Шелковая нежность с Алоэ Вера. Мягкий и эффективный способ удалить лишние волосы. Не использовать на ушах, носу, бровях, груди, гениталиях и околоанальных областях. Не подходит для людей пожилого возраста.
Итак, требовалось потереть полоски между сложенными ладонями, как будто молишься. Потом разнять слои бумаги, и тогда на каждом обнаруживалось вещество, напоминающее ушную серу. Нужно было прижать это к коже, еще немного потереть, а потом оторвать полоску, вскрикнув от боли. На ноге оставалось совершенно гладкое место среди густого пушка вместе с кусочками противного желтого воска. Выглядело так, будто на ноге гнойная рана.
Я налепила полоски сзади на икру. Оййй! Еще один гладкий участок. Но теперь я увидела, что без должной аккуратности получается какая-то лоскутная мозаика, живая изгородь из пушка. Поэтому, несмотря на боль, я взялась за дело и стала искоренять оставшиеся клочки волос. Их становилось все меньше и меньше, но приходилось использовать много полосок. В конце концов, я справилась. Одна нога была полностью очищена от волос. Потом я сообразила, что у меня кончились полосы.