Но Собачник только засмеялся в ответ.
— Ты будешь ставить чайник или нет? — спросила Полл.
Когда я вернулась, Собачник, самодовольно улыбаясь, вертел в руках картонную коробку.
— Вот, смотри, — сказал он, протягивая мне коробку, — что для одного дерьмо, для другого золото.
Я заглянула. Куча старого барахла, какая прелесть!
— Что это?
— Женские штучки. Полл уже порылась в них, но ей ничего не понравилось. Держи.
Я все же взяла коробку, бросив туда оставшиеся шоколадки. Поднявшись к себе, я опрокинула коробку на пол и опустилась на колени. На полу оказалось множество пользованной косметики. Будто Собачник вошел в чей-то дом в отсутствие хозяев и смахнул все с туалетного столика в коробку. На расческе даже остались чьи-то волосы. Она сразу отправилась в мусорное ведро. Губная помада уже была использована, а тени для век высыпались из футляров. Но, спасибо старому вонючему ублюдку, он откопал для меня щипцы для волос, которые, кажется, могли в трудную минуту укротить мою шевелюру. Ручка была грязная, а на цилиндр налипла коричневая гадость, которую я приняла за запекшийся лак для волос. Я воткнула вилку, и загорелась красная лампочка, значит, термостат работает. Пока щипцы нагревались, я сидела, скрестив ноги, перед зеркалом и пробовала новую помаду.
В конце концов, получилось неплохо. Было несколько неприятных моментов, когда горячие щипцы обожгли кожу, но оно того стоило. Первый раз в жизни мои волосы ниспадали вниз, а не торчали в разные стороны. Я изобразила локоны и загнула кончики внутрь, как делали некоторые девочки в школе. Я вспомнила, что сказала мне продавец в отделе косметики, и прикинула, смогу ли сама постричься. Обычно меня стрижет Бетти-мобильник, когда приходит время обновлять перманент Полл. Она неплохая, но умеет стричь только пенсионеров. Если бы у меня были работа и деньги, я могла бы пойти к шикарному парикмахеру на консультацию, спросить, нельзя ли распрямить мои кудряшки, может быть, обесцветить пряди. Но я боялась заходить в такие салоны, там девушки-парикмахеры все как одна с фигурами моделей и в крошечных юбочках. Они поднимут на смех такую толстуху, как я. И еще мне очень хотелось знать, где могут профессионально выщипать брови.
Я надела обтягивающую блузку, длинную юбку и ботинки на толстой подошве и встала перед зеркалом. А что, если пойти на вечеринку к Донне? Я попыталась загадочно улыбнуться своему отражению. Потом, как делают жертвы в фильмах ужасов, стала вглядываться в отражение комнаты и позади себя обнаружила нечто действительно ужасное.
На моем столике у кровати лежал открытый тюбик вазелина, и он не был моим и не принадлежал Полл. Присмотревшись, я обнаружила, что на моей кровати вообще кто-то лежал. Возможно, этому имелось самое простое бытовое объяснение, например, Полл приказала Собачнику смазать скрипящую оконную раму или что-нибудь в этом роде, но было ли это правдоподобно? Иногда, особенно в детстве, я представляла себе отца, лежащего здесь и слушающего свои пластинки или читающего книги. А на самом деле оказалось, что это Собачник, смазывающий свои гениталии.
Я закрыла лицо руками и тихо завыла в ладони. Так продолжалось минуту или две.
Потом я подошла к проигрывателю и поставила «Ultravox», очень громко, потом легла на пол, надавив пальцами на глаза, и лежала, пока не увидела искры.
О, Вена.
Он вез меня в центр Чорли, и в свете фар мелькали дорожные знаки. Мы остановились на мощеной боковой улочке, напротив каменного дома с террасой.
— Я была здесь когда-то? — спросила я, когда мы вышли из машины, потому что дом показался мне знакомым.
— Нет, — сказал Винс, дернув дверной звонок. В полутьме его лицо было похоже на череп.
Через минуту на порог вышел в неряшливом халате человек маленького роста, потирая лицо. Я думала, он накричит на нас за то, что мы его разбудили, но когда он узнал Винса, сразу же открыл дверь, и мы вошли.
— Пойду, надену брюки, — сказал он и пошел на второй этаж.
В доме был затхлый воздух. Человек вернулся вниз, надев тренировочные брюки, но без рубашки. Его ребра выпирали, будто он хронически недоедает. Оставив меня в гостиной, Винс и мужчина ушли на кухню для разговора. Я слышала, как Винс спросил:
— Ты уверен, что у тебя все в порядке?
Мужчина ответил:
— Конечно, нет проблем, я должен тебе за один месяц.
— Ты должен мне за несколько, — сказал Винс, — июль, август, сентябрь…
— Что я могу сказать, — проговорил мужчина, — ты просто святой.
— Я дурак, — сказал Винс, но несвойственным ему добродушным тоном.