Кэллум пожал плечами.
— Не знаю. Разве?
— Мне так кажется. Хотя немного стыдно, что я родом из Бэнк Топ.
— Ну, все не так плохо. По крайней мере, ты не живешь в мафиозном квартале или в одном из этих домов-башен, где дети для забавы бросают камни на головы прохожих.
— Конечно, но в деревне тоска и невежество, и каждый сует нос в твою жизнь.
Огни игорного автомата играли на серьезном лице Кэллума, и я снова подумала, как здорово иметь кого-нибудь, кто может выслушать тебя. В следующий раз, когда он придет в мой дом, я покажу ему прах отца, он этого заслуживает.
— Я могу жить в Нантвиче или уехать оттуда, — сказал он, — там неплохо. Не Шотландия, конечно. Но у меня сложилось впечатление, что ты любишь свою деревню, и именно поэтому никуда отсюда не стремилась. Мне кажется, ты привязана к Бэнк Топ некоей духовной связью.
— О, пожа-а-а-а-луйста.
— Ну да, потому что ты все о ней знаешь, и историю, и все. Да, ты ругаешь ее, но я думаю, что ты делаешь это любя, как дети жалуются на своих мам. Извини, на своих бабушек. Хотя они их любят.
О боже, он думает, что я люблю Полл.
— Нет, я не люблю Бэнк Топ, к твоему сведению, и если и существует какая-то там связь, она готова порваться. Я хочу тебе кое-что рассказать. — Мое сердце начало колотиться, как сумасшедшее. — Только это огромный секрет. Никто о нем не знает, во всяком случае, от начала до конца. Некоторые знают кое-что, но никто не знает всех обстоятельств…
— Ну что ж, начинай, — сказал Кэллум, вынимая сигарету изо рта, — я сгораю от нетерпения.
— Возможно, я больше не буду жить в Бэнк Топ.
Он помедлил, заинтригованный.
— Да ну? А что, работа или что-то другое? А, понимаю, ты едешь в университет. И куда ты собралась? Я все время хотел спросить, куда ты поступаешь. Мне обязательно нужно приподнять свою задницу и отправиться на какие-нибудь дни открытых дверей. Я пропустил кучу в прошлом семестре.
— Я еду в Оксфорд.
— Вот это да! — сказал Кэллум, расплываясь в широкой улыбке. — И ты молчала. В Оксфордский университет? Вот это да! Ты, должно быть, очень умная.
Я тут же пожалела о том, что сказала.
— Я имею в виду, у меня есть место. Курс английской литературы в университетском колледже. Но я не могу туда поехать, потому что не могу оставить Полл. Ей семьдесят, и она совершенно беспомощна, это было бы действительно жестоко. И вообще, я могу не пройти по конкурсу.
— Пройдешь, — сказал Кэллум, перекатывая в пальцах сигарету, — ты получишь все А, уверен. Я скоро узнаю свои результаты, это скорее всего будут Д. Мне все равно. Мама говорит, что моего образования вполне достаточно, во всяком случае, я хочу взять год на размышление. Но Оксфорд — это класс.
— Это секрет, — сказала я, — ты никому не должен об этом говорить.
Он озадаченно посмотрел на меня.
— Так, значит, Полл тоже не знает?
— Она знает, что меня вызывали на собеседование, но думает, что я провалилась. Она была в этом уверена, когда я туда собиралась. Учителя в школе знают, что мне предложили место, потому что из колледжа прислали письмо, но они думают, что я поеду в октябре. Так все запутано. — Я сделала гримасу.
— А разве школа не уведомила твою бабушку?
— Она никогда туда не ходит. Все семь лет, что я училась в средней школе, Полл никогда не ходила ни на одно родительское собрание. Она говорит, что они там слишком воображают.
— О господи. Но зачем держать это в секрете? Не понимаю.
— Если честно, я тоже.
— Так ты едешь или нет?
— Пока не решила. — Я тряхнула головой, чтобы защититься упавшими на лицо волосами, но я так сильно покрыла их лаком, что они остались как были. Я представила, как глупо это выглядит.
— Выпей, — сказал Кэллум, — я принесу еще. Я хочу послушать, как ты влезла в эту путаницу.
— Это все из-за осы, — сказала я, когда он ушел.
Мы пробыли в этом доме две недели. Винс почти не разговаривал, но это меня устраивало. Я готовила еду, которую никто из нас не ел. По утрам он возился в саду за домом, а я совершала походы в магазин на углу, а потом немного прибиралась. Я обнаружила, что местная библиотека находится всего через три улицы от дома, где мы жили, и проводила там послеполуденные часы. Я не знала, чем он занимается в это время. А по вечерам мы смотрели комедии и всевозможные шоу по телевизору. Спать мы всегда ложились рано.
Через две недели вернулся Сту.
— Посмотрите на мою грудь, — сказал он, задирая рубашку. — Ну как, неплохо? Представляете, руки совершенно облезли. Эй, что вы сделали с садом? Я бы и не подумал, что у меня есть лужайка.
Позже я видела, как на кухне он передал Винсу пачку банкнот. Винс проговорил: