Другое обстоятельство — то, что хотя строй и порядок были при нем очень хороши и он был сведущ в делах дивана и знал науку счисления, однако его естество было склонно к насилию и разброду. Придя в Самарканд, он тотчас же начал вводить новые правила и порядки, повинности и налоги. Людям, связанным с досточтимым Ходжа Убайд Аллахом, из коих многие, бедные и нищие, благодаря его покровительству были раньше избавлены от обид и злоупотреблений в отношении повинностей и налогов, начали чинить всякие притеснения и строгости. Эти притеснения и строгости распространились даже на потомков самого Ходжи.
Вот еще одно обстоятельство: как сам он был жесток и развратен, так и его беки, великие и малые, нукеры и слуги — все были жестоки и развратны. Жители Хисара и особенно люди, связанные с Хусрау шахом, постоянно предавались пьянству и блуду. Как-то раз кто-то из нукеров Хусрау шаха силой увел чью-то жену; /24а/ муж той женщины является и приносит Хусрау шаху жалобу. Тот отвечает: «Она пробыла с тобой несколько лет, пусть же побудет с ним несколько дней».
Еще одно то, что безбородые юноши—дети горожан и торговцев и даже тюрков и военных не выходили из дому, боясь, что их заберут в бачи. Жители Самарканда, которые, двадцать пять лет во времена Султан Ахмед мирзы жили в довольстве и покое, так как обращение с ними, благодаря досточтимому Ходже, в большинстве случаев соответствовало справедливости и закону, были до глубины души и сердца обижены и огорчены такими притеснениями и развратом. Худородный и знатный, бедный и убогий — [все] раскрывали уста и воздевали руки, произнося проклятия и пожелания зла [мирзе].
Во всяком случае, Султан Махмуд мирза из-за своей злополучной жестокости и разврата правил в Самарканде не больше пяти-шести месяцев.
События года девятисотого
Ко мне прибыл от Султана Махмуд мирзы посол по имени Абд ал-Куддус бек и доставил подарки, по случаю того, что Султан Махмуд мирза, с [подобающими] празднествами и обрядами, взял в жены для своего старшего сына Султан Мас'уд мирзы вторую дочь своего старшего брата Султан Ахмед мирзы, по имени Ак биким. Они сделали [и прислали] миндалины и фисташки из золота и серебра.
Прибывший посол был, кажется, в родстве с Хасан Якубом; он, видимо, пришел для того, чтобы обещаниями привлечь Хасан Якуба на сторону мирзы. /24б/ Хасан Якуб дал неопределенный ответ и отпустил посла, но держал себя так, словно был на его стороне. Месяцев пять-шесть спустя настроение Хасан Якуба изменилось и он начал обижать бывших со мной людей. Он вел дело к тому, чтобы отослать меня и объявить государем Джехангир мирзу. Отношения Хасан Якуба с другими эмирами и воинами тоже были нехороши, и все были осведомлены о таких его замыслах. Ходжа Кази, Касим Каучин, Али Дуст Тагай, Узун Хасан и некоторые другие доброжелатели, собравшись у моей бабки Исаи Даулат биким, сговорились о том, чтобы низложить Хасан Якуба и успокоить смуту.
Среди женщин по уму и рассудительности мало найдется таких, как моя бабка Исаи Даулат биким. Она была очень умная и рассудительная женщина; большинство дел решали по ее совету.
Хасан Якуб был в арке, моя мать и бабка Исаи Даулат биким находились вне крепости, в наружном укреплении. С намерением [низложить Хасан Якуба] я направился в арк. Хасан Якуб уехал на охоту. Узнав о случившемся, он прямо оттуда поехал в сторону Самарканда. /25а/ Людей Хасан Якуба и беков, которые находились с ним, схватили, среди задержанных беков были Мухаммед Бакир бек и Султан Махмуд Дулдай, отец Султан Мухаммед Дулдая; был и еще кое-кто. Некоторые получили разрешение отправиться в Самарканд; звание ишик-аги и должность правителя Андиджана были утверждены за Касим Каучином.
Хасан Якуб, который, направляясь к Самарканду, дошел до Канд-и Бадама, через несколько дней двинулся в Ахси, имея дурные намерения, и пришел в окрестности Хокандского округа. Узнав об этом, мы послали против него некоторых беков и йигитов. Беки отрядили вперед на разведку нескольких йигитов. Хасан Якуб, узнав об этом, выступил ночью против йигитов, отправленных на разведку, окружил их стан и начал пускать стрелы. В темноте ночи одна из стрел его же людей попала Хасан Якубу в щеку, и, не успев убежать, он стал пленником своих собственных деяний.