Бабушка и дедушка
Когда бабушка умерла, я жил в другом городе, учился на третьем курсе. На похороны я так и не приехал, уже не знаю, почему. В последний путь бабушку провожали родственники, некоторые из них приехали из других городов. Я не смог, хотя бабушку знал гораздо лучше многих.
Когда я приезжал домой на каникулы, меня не тянуло навестить ее могилу, почтить память и оставить букет цветов. Родители ругали меня. Я пропускал мимо ушей их упреки.
У нас с бабушкой были своеобразные отношения. Она заботилась обо мне, когда меня ребенком оставляли у нее. Благодаря их с дедушкой обширной домашней библиотеке, я часами проводил время за книгами. Для меня не было большего счастья, нежели пожелтевшие страницы, источавшие непередаваемый сладкий аромат старой бумаги и типографской краски.
Когда я учился в средней школе, мне пришлось поселиться у бабушки и дедушки на пять лет. Это были спокойные годы. Лучшие в моей школьной поре, ведь я был предоставлен сам себе. Дедушка чаще всего лежал на диване в гостиной, читал газеты или книги, смотрел телевизор, и мы с ним редко общались. Бабушка всё время делала что-нибудь по дому, и мы с ней разговаривали только за завтраком, обедом и ужином. Кому-то такие родственные отношения покажутся прохладными. Меня они устраивали.
Отец звонил мне перед похоронами бабушки и просил написать что-то вроде речи, которую можно было зачитать от моего имени. Я недолго думал, что написать.
«Бабушка,
не стану врать, у нас разные были времена. Я помню тебя с детства, сколько помню себя. Ты заботилась обо мне. Кормила на убой. Ты была живая и энергичная. Помню вечера, когда мы играли в лото, в домино и шашки. Но я помню и другое. Помню, что с тобой было тяжело. Помню, как ты вечно ворчала на дедушку. Помню, что ты могла быть невыносимой, мы много спорили. Доказать тебе что-либо было невозможно. Но мне всё равно жаль, что тебя нет.
Твой внук»
На похоронах отец зачитал только первую пару предложений.
А потом, через несколько дней, бабушка мне приснилась. Это были настоящие кошмары, бредовые и безумные. Вообще, я часто вижу сны, в которых происходят абсурдные вещи. В них я черпаю вдохновение для рассказов. Но посещения бабушки больше пугали, чем вдохновляли. Было время, я даже верил в суеверия про умерших, которые навещают нас, - мол, это к беде.
Мне снилась большая квартира дедушки и бабушки, где я когда-то жил. Я стою перед дверью в бабушкину комнату. Открываю, вхожу, а на старой двуспальной кровати, на самом краешке, сидит она. Она маленькая, лицо всё в морщинах, руки лежат на коленях. Бабушка одета в домашнее платье и белый фартук. Она смотрит на меня и молчит. В ее глазах ничего не отражается, кроме отрешенного спокойствия.
- Бабушка?
Она молчит и всё так же смотрит на меня.
- Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я.
Ее рот открывается, кривится в ухмылке. Она смеется, смех клокочет в моих ушах и отзывается болью в барабанных перепонках. Она смеется, запрокинув голову, но ее взгляд, холодный и безразличный, уставлен на меня.
Я бросаюсь вон из комнаты. Квартира превращается в лабиринт бесконечных коридоров и комнат, в которых я пытаюсь спрятаться. Но везде, где бы я ни оказался, бабушка сидит и всё смеется и смеется. Ее смех перерастает в раскатистый гром и пробирает до дрожи.
Мне кажется, так напоминает о себе чувство вины, которое я испытываю за то, что не появился на похоронах. Хотя, копаясь в себе, я даже не мог сказать, что оно вообще есть. Мне хотелось найти объяснение моим кошмарам.
- Попробуй поставить свечку в церкви, - говорила моя подруга Женя, когда мы гуляли после лекций в университете. – Я сама в это всё не верю, но ведь говорят, что есть такие вещи. Мертвые посещают, не могут успокоиться. Поставь свечку за упокой.
Первое время я отмахивался от этой идеи. Но кошмары продолжали мучить меня. Помню, мне снились наши семейные посиделки. С годами они казались мне всё более рутинными, семья будто распадалась на части. Мы отдалялись друг от друга медленно и неотвратимо. В детстве мне нравились эти маленькие уютные застолья. Мы с сестрой ползали под столом, щипали собравшихся за ноги и баловались как могли. На нас шикали, но не обращали особого внимания. Кажется, и разговоры тогда были оживленнее, смех – искреннее. То ли я вырос в черствого, безразличного ко многим социальным нормам человека, то ли взрослые состарились и их разговоры больше походили на старую заевшую пластинку, но теперь мне не было интересно сидеть с родными и поддерживать светские беседы.