Андрей Иванович был с 1910 года рождения. Воевал. В конце войны, как я помню по его рассказам, он был в Польше и Восточной Пруссии. Словом, в тех же примерно местах, в которых были мой отец и дедушка Серёжа. Андрей Иванович в начале двадцатых годов закончил четыре класса. Но считать и решать арифметические задачи мог легко. На счётах быстро так – щёлк-щёлк, и готово. Когда мне попадалась трудная задача, я просил его помочь решить. А у нас была уже алгебра, где предусматривалось решение задач с «иксами», которыми обозначалось неизвестное число. Он такие тонкости не принимал, решал задачки арифметически. С ответом сходилось, но мне-то приходилось переделывать решение для условия использования «икса». Иногда получалось, а иногда и нет. Прямо до слёз, ответ сходится, а как его получить, не соображу. И Андрей Иванович тут был не помощник.
Андрей Иванович был членом КПСС, ещё с войны, там и вступил. Но на войне вступали не в КПСС, а ещё в ВКП(б), а членом КПСС он стал автоматически в 1952 г. (в октябре месяце, на XIX съезде партии, ВКП(б) была переименована в КПСС), а затем прошла перерегистрация членов ВКП(б).
У коммунистов села Новосельцево проходили занятия-учёба по книге «История КПСС». Произошла смена коммунистического руководства, со Сталина на Хрущёва, а потом с Хрущёва на Брежнева. Историю, как и полагалось у коммунистов, немного подправили. Ходила поговорка: «Получили Брежнева – будет всё по-прежнему». Это же известно, что при тоталитарном режиме историю подправляли. Это делал, например, в летописях Иван Грозный, да и до него – Мономах. Известно, что они занимались подчистками и добавлениями летописей. Это делал и Иосиф Виссарионович Сталин, весьма хорошо относившийся к Ивану Грозному, написавший лживый «Краткий курс истории ВКП(б)». Сам В.И.Ленин не занимался поправками в историю, он своими действиями её и так здорово подправил. А дальше за него уже старались его соратники по революции. Ввёл некоторые поправки в «Историю КПСС» Никита Сергеевич Хрущёв, появившись у руля, то же сделал и Леонид Ильич Брежнев, заменивший Хрущёва и тоже подправивший «Историю КПСС», подстелив, как и его предшественники, для себя соломки. Вот за этими пояснениями последних поправок переходного периода «Сталин-Хрущёв-Брежнев» и ходил на учёбу Андрей Иванович. Эти книги, две толстенные «Истории КПСС», хрущёвская и брежневская, были у него и на квартире. Он часто их читал, готовился к очередному семинару. Говорил, что неудобно не читать. Тем более, что занятия у них вёл наш учитель химии, Птицын Василий Иванович, которого боялись и уважали не только школьники, но и взрослые дяденьки и тётеньки.
Когда я в 1970 г. ездил в родные места в гости, то съездил на велосипеде и в Красное, навестить Андрея Ивановича. (Недавно я посмотрел снимки из космоса наших мест. Есть ещё Новосельцево, Калиновка, Рудовка с церковью, Молоково, Дюжиново, Красное.) Он был уже на пенсии, в не работал. Да ему уже и трудно стало справляться с такой работой, потому что у него была довольно сильная астма. Посидели, поговорили, немного выпили за встречу вместе с его сыновьями Иваном и Николаем. Иван работал в совхозе, а Николай тоже работал, но собирался поступать на заочное отделение какого-то института. Вот мы с ним и говорили о том, как это сделать. Ещё у Андрея Ивановича были две дочери. Они в это время уехали устраиваться на работу в Москву. Не знаю, устроились ли они, и Николай поступил ли в институт – тоже не знаю. Мы с Андреем Ивановичем какое-то время даже переписывались, но об этом в письмах разговор не заходил.
Как-то, в одном из писем, Андрей Иванович написал, что умер дед Мишка (Михаил Алексеевич, хозяин нашей съёмной квартиры). Он заболел гриппом, его положили в больницу, поскольку он был уже очень старый. Андрей Иванович его навещал в больнице. Пишет, что очень дед Мишка плакал, не хотелось умирать. Но грипп оказался сильнее…
В начале учёбы в Новосельцевской школе я ещё верил в Бога. Потихоньку и молился в сенях наших хозяев, где у них висели иконы, слева от основного входа. Однажды я вот так молился, стоял спиной к двери во двор, как заходит в них Андрей Иванович (его место работы было как раз за домиком наших хозяев, в этом направлении). Увидел, конечно, что я молюсь, да и я как-то стушевался. Он ничего не сказал. Но потом, долгое время он иногда рассказывал о войне, как там было страшно, как немцы разоряли наши города и деревни, сколько было перебито людей, стариков, женщин и детей. Да и не только в нашей стране. Андрей Иванович воевал и в Прибалтике, и в Польше. Иногда у него звучала такая фраза: «Вот я и думаю, а куда же Бог-то смотрит?» Но он ни разу не сказал мне, что, мол, Бога нет. Вероятно, что это меня и несколько отвратило от хозяйских икон, а понемногу и от наших, уже и дома несколько поутихло с тем, чтобы перекреститься, садясь за стол либо выходя из-за стола. Но тут и родители тоже, после смерти дедушки, меньше стали сами креститься, да и на нас меньше стали обращать внимание в этом действии.