В школе был настоящий медный колокольчик, килограмма на полтора. По его краю была надпись «Кого люблю, тому дарю», как и в начальной кустовской школе. Этот колокольчик, как говорили, был с церковной звонницы. Рядом со школой (а больше – рядом с интернатом) раньше была деревянная церковь св. Михаила Архангела (жители села Новосельцево при нас ещё отмечали свой престольный праздник – Михайлов день). Она была не главная, а приписная, к церкви Покрова Пресвятой Богородицы, что находится в Рудовке. Её в каких-то тридцатых годах благополучно закрыли, как и главную церковь, всё церковное разметали, а из оставшегося здания сделали клуб. Так тогда любили бороться с религией: церкви превращали в клубы или в склады, других назначений не было. Разве только что совсем сломать, как Храм Христа Спасителя в Москве. Да и он ли один? Мы бегали в этот клуб на фильмы. Только на детские, потому что на вечерние фильмы нас просто не пускали. Это было не сложно, потому что фильмы шли не каждый день, а всего один или, редко, два раза в неделю. На какой-нибудь из них обязательно придёт кто-то из учителей, которые выведут тебя с позором. В этом же клубе проходили и разные торжественные мероприятия колхоза, а потом – совхоза «Новосельцевский». В нём была и сцена, как и положено для клуба, которую соорудили в алтарной части бывшей церкви (в восточной части этого строения). Основная ось клуба (церкви) проходила по линии восток-запад, как раз по направлению расположения строчки домов нашей деревни. В клубе часто проходили и концерты. Иногда – силами школьников…
В 1962 г., я учился в седьмом классе, подошла 45-я годовщина Великой Октябрьской социалистической революции. Наша школа давала по этому поводу большой концерт. Руководителем и организатором всех концертных постановок был Беговой Виктор Николаевич, наш учитель пения, рисования, черчения, труда и физкультуры. А теперь можно добавить, что и режиссер всех школьных концертов и постановок. Наш класс тоже принял деятельное участие. Мне досталась небольшая роль. Я читал фрагмент подготовленного текста со словами:
А контра рядом, в остатках ночи
скрылась за угол с барельефом львиным,
ждёт, что голодные сами сдадутся ей.
Из-за угла нацелилась в спину
молодой, неопытной революции.
Похоже, что это Маяковский, не помню и не знаю. Поискал в интернете, не нашёл. Может быть, кто-то из учителей сам сочинил такое? Тоже не знаю. Вполне возможно, а почему бы и нет? Вместо слова «контра» в моём тексте, напечатанном (что свято!) на пишущей машинке, стояло слово «контора». Причём, стихотворение было напечатано без разбежки слов, как у Маяковского, если только это был Маяковский. Вот примерно так, как я и записал. Я ещё недоумевал, почему это контора? Причём здесь контора? Да и никак не лепится в ритм стиха. И вот, на репетиции, я читаю свою часть со словом «контора». Виктор Николаевич подбегает ко мне:
– Зайцев! Ну, какая контора? Где ты взял контору?
Я показываю текст. Напечатанный, значит правильный.
– Да никакая тут не контора, а контра! Так надо читать!
Теперь всё стало на свои места…
В самом начале 1966 г., сразу после Нового года, за мной приехала мама, забрала к основной нашей семье, в Московскую область. Я не хотел ехать, но, что поделаешь. Мне не хотелось начинать учёбу в новой школе…
До 1924 г. Клёново входило в состав Трепольской волости Рязанской губернии. В царской России село было барским поместьем. Впервые упоминается в писцовой книге 1578-1579 гг.
До 1816 года (по 7-й ревизии) этим местом владели несколько собственников, а с 1816 года – майорша Ирина Афанасьевна Селезнёва: А.Г.Толоконников, А.А.Толстой, И.А.Селезнёва, дочь Селезнёвой Ф.Д.Григорьева, сын Григорьевой Николай Дмитриевич Попов.
На правом берегу реки Голавлиха, раньше находился винный завод, где производили различные плодовые вина и наливки. На левом берегу (в настоящее время – в районе коттеджей) находились искусственные водоёмы, с чистой родниковой водой, в которых водилось множество видов рыб. При советской власти, в 1963 г., пруды были спущены для очистки, плитка снята, работы по очистке завершены так и не были, остались котлованы с родниками, дно заросло кустарниками. Но дело-то начиналось, как и революция: «пруды спустили для очистки», но дальше этого дело не пошло, так всё на разрухе и закончилось. Чуть выше от искусственных прудов возвышалось здание барского дома, который сгорел в конце 90-х годов. Дом был огромный, двухэтажный с колоннами. В советское время дом использовался как строительная контора и жилой дом для рабочих совхоза. Посередине села раньше находилась громадная церковь Николая Чудотворца. По форме церковь напоминала Храм Христа Спасителя в Москве. В Клёнове уже в 1578 г. стояла деревянная церковь по имени того же святого (в это время она относились к Тульской епархии). Эта церковь (вполне возможно, что и достраиваемая, и перестраиваемая) простояла до 1822 г. Она была очень небольшой и довольно бедной. Находилась она тогда на месте кладбища (но какого, не понятно). В 1822 г. её продали на слом, а на старом месте построили часовню, которая до сих пор и находится там. Подозреваю, но точно не могу сказать, что эта деревянная церковь стояла на месте, где была наша дача, старенький деревянный дом, пятистенок, привезённый кем-то из Тамбовской области, а может быть, и губернии. Дело в том, что мы довольно часто находили около дома старые и старинные монеты. Например, российская медная «одна денга», греческие серебряные 20 лепт, игровой жетон в 5 империалов и другие.