И ещё хочу рассказать о немецком языке. В Клёновской школе его вела Мухина Александра Викторовна, очень хорошая учительница. Позже ей присвоили звание «Заслуженного учителя Российской Федерации», а также наградили Орденом Ленина. Когда она услышала моё произношение, оставшееся от школы в Тамбовской области, она пришла в ужас. Надо было, оказывается, говорить не «зихь», «михь», «дихь» и прочее, а мягко – «зишь», «мишь», «дишь» и т.п. Я, конечно, успешно переучился. Но потом, позже, в институте, на первом курсе, в очередной ужас пришла уже преподаватель немецкого языка Рыжикова Соломея Борисовна.
«Зайцев, – говорит она, – где это Вы так научились говорить? Нигде в Германии, в ФРГ и ГДР, немцы так не говорят. Это уж я Вам точно скажу!»
Я ей рассказал, откуда у меня такое произношение. Соломея Борисовна предположила, что, вероятно, это какое-то редкое произношение, о котором ей не известно. Я снова успешно переучился…
В феврале месяце райвоенкомат устроил кросс-забег на лыжах на пять километров. Забег состоялся в пойме реки по лыжне, проложенной вдоль шоссе на поле, расположенном по другую сторону реки от дома дяди Пети, бабушкиного брата (но этот дом стал принадлежать дяде Пете несколько позже). Два круга по 2,5 километра. На таких лыжах я стоял впервые в своей жизни: в ботинках с креплениями. Хорошо, что ботинки оказались мне впору, моего номера. Помню, что пришёл совсем последним, через два часа после старта. Да я и не один такой оказался. Но, всё-таки, нас было очень мало. Остальные справились с большим успехом…
Весной школа (старшеклассники) пошла в поход по местам боевой славы. В этом районе, как раз в тех местах, почти через 430 лет, повторилось событие – подвиг Сусанина, но в отношении не поляков, а немцев. (Их механизированную колонну 11 декабря 1941 г. завёл в непроходимые для техники места, в заснеженный овраг, местный житель, семидесяти лет, где она успешно завязла. Вскоре проводника убили.)
Поход был с ночёвкой. Я не ходил, но подготовил для него вместе с Толей Карповым рукописную карту-схему их пути по местности.
Вот и подошли выпускные экзамены. Первый – сочинение. Рядом со мной посадили, уж не помню кого, кажется – Степанова, совершенно бесполезного для написания сочинения человека. Да и я-то был не ахти какой борзописец в этом направлении. Учительница, Викторова, сказала, что всё, что я напишу, дам и ему списать. Что я и сделал. Сначала он написал черновик по моему чистовику (так было положено – писать и сдавать вместе с черновиком), а потом и чистовик, но уже по своему черновику. Он писал сочинение по Маяковскому, которое я выбрал. Всё у нас получилось удачно, оба «схватили» по четвёрке, но ему в аттестат поставили тройку. Его же посадили со мной, не со мной, а за мной, чтобы делать один вариант по письменной математике. И, как и по литературе, меня попросила учительница математики, Анна Ивановна, дать ему списать решения. Тоже получилось всё удачно.
На выпускной вечер, 26 июня 1966 г., впервые в моей жизни я оделся в настоящий (свой) костюм, за которым мы с мамой ездили в ближайший город. С одеждой в то время были большие проблемы. Как говорил потом в институте наш преподаватель по Истории КПСС: «Мы ведь как тогда, в молодости, выбирали себе костюмы. Берёшь брюки за брючины в размах рук, если подходят, то и покупали весь костюм».
Это если было что брать в руки. А если выбора нет, то обойдись тем, что есть. У кого-то из ребят уже были какие-то костюмы, в них они и пришли на выпускной вечер. А девчонки постарались нарядиться в новые платья.
Выдали аттестаты, сели за столы, понятно, что совершенно без спиртного. Но для кого как, ребята, всё-таки, сообразили что-то сухое пронести в школу. Но я в то время ещё не знал, что такое алкоголь, в любом его виде. Знать-то знал, конечно, но сам не пробовал, ни вина, ни портвейна, ни водки с самогонкой.
Закончил я школу без троек: 9 четвёрок и 5 пятёрок).
Аттестат в руки – и отправляйся дальше, куда захочешь.