Тыквы было много, и ели её много в пареном виде. Парили, даже не парили, а запекали, в русской печке. Для этого снимался (вырезался) верх тыквы с плодоножкой (будущая крышка), внутренность вычищалась вместе с семечками, потом тыквенной вырезанной крышкой вся эта конструкция закрывалась и на сковородке ставилась в жарко протопленную печь. Получалась обугленная до черноты тыква, внутри которой была сладкая мякоть. Отламывали себе обгорелый кусок и вычищали мякоть ложкой.
Когда родители жили уже в Клёново, то мама готовила пареную (у неё получалась именно пареная, а не печёная) тыкву, но парила она её в кастрюле либо в глубокой сковородке. Получалось не совсем то, хотя и сладко.
Подобным образом парили и сахарную свёклу. В жестяную форму, используемую для выпечки хлеба, закладывали целиком корнеплоды свёклы, мытые и чищенные, конечно, ставили форму в печь до готовности. Свёкла получалась намного слаще тыквы, как повидло или мармелад. Оно и понятно, поскольку содержание сахарозы в свёкле больше 20%. Словом – лакомство. Кормовая свёкла выращивалась только для скота. Её давали корове или овцам в сыром виде, а то и в пареном или просто варёном. После того, как корова поест такой свёклы, молоко получалось сладковатым.
Раз уж сказано было о форме для хлеба, то надо рассказать и о его печении.
Формы для хлеба были в виде жестяного прямоугольного корытца размером по объёму примерно раза в два или два с половиной побольше, чем современная буханка чёрного хлеба типа «дарницкий», «донской», «орловский» или «украинский». Хлеб пекли на неделю, сразу, помню, два-три батона чёрного, ржаного, и один (а то и ни одного) батон белого, пшеничного. Кулич на Пасху выпекался тоже в такой же форме, но с различными украшениями по верху хлеба, с промазкой по верху, чтобы получился красивый цвет.
После печения одной недельной партии бабушка сразу ставила в деже тесто для следующего печения. Закваску бабушка готовила сама, кажется, что из ржаной муки, как, я думаю, и для приготовления ржаного мучного кваса. Поскольку дрожжей тогда в деревне не употребляли (их не было, да и хранить было негде), то тесто заквашивалось сравнительно медленно, жди несколько суток, пока подойдёт. Закваска была в виде плотного комочка квасного теста, от которого для приготовления теста отламывали кусочек величиной с небольшую горсточку. А остальное снова прятали в погреб. К бабушке за закваской часто приходили соседи и наши деревенские женщины-хозяйки. Так что бабушке приходилось делать её довольно часто.
Когда тесто подойдёт, то его перекладывали в форму и ставили в печь. Качество хлеба определялось не только составом теста, а ещё и тем, как будет распределяться жар в печи во время печения. Внутри печи бабушке уже были известны места установки форм с тестом, где лучше всего пропекалось. В день печения хлеба печь протапливалась особенно жарко, хотя бы это было и лето.
Кроме формового хлеба пекли и подовый, ржаной или пшеничный, на капустном листе. Часто так пекла бабушка Маша, вторая моя бабушка, которая жила в той же деревне, примерно в её середине, если идти в деревню от нас, от нашего хуторка, то в первой её половине.
Потом, в начале 60-х годов, в Новосельцево построили пекарню, стали привозить хлеб в магазин, домашнее печение хлебов постепенно стало сокращаться, а вскоре и вообще прекратилось. Оставалось только печение куличей на Пасху. Уж этого-то, как приготовление и продажу куличей, советское государство допустить не могло, особенно в деревне. В городе как-то из этого положения вывернулись, стали к Пасхе печь и продавать сдобы «весенние» в виде куличей…
Уход за огородом – дело хлопотное, тот знает, кто этим занимался. Пусть и на даче. Земля – она везде земля, просит лопату, грабли, вилы, тяпки и прочий похожий инвентарь. Соха у нас была своя, отец сам её сделал, когда работал кузнецом. А позже он сделал и свои сани, не розвальни, а с бортом по периметру и сиденьем внутри. Полозья саней были обиты железом, сравнительно толстой железной полосой. Мы на этих санях зимой катались по льду на Вилковом пруду, а то и утаскивали на курган, который был дальше от деревни, чем пруд. И амуниция для лошади (хомут, дуга, уздечка, чересседельник, седло и пр.) у нас тоже была вся своя. Лошадь с конюшни отец только приводил за повод, а уж то, что было нужно для её использования (пахать или поехать на санях) – всё было своё.