Коровник первого колхоза был сравнительно небольшой, коров на сорок (сколько собрали с наших деревень коров при организации колхоза «Красный Куст», на столько и построили, по числу хозяйств в двух деревнях, Куст и Печники). В нём же помещались и телята. Потом коров стало больше, потому что, во-первых, объединили (укрупнили) колхозы, во-вторых, появилась установка, сказанная Н.С.Хрущёвым, «догоним и перегоним Америку по молоку и мясу». Свиней ликвидировали, как очень нечистое и прожорливое животное (себе в убыток), и свинарник благополучно превратился в телятник. И во время войны, кажется, что и после неё, до 1954 года, до семидесяти своих лет, в этом свинарнике работал дедушка Вася.
В кузнице (в деревне её называли – кузня), оставшейся ещё с начала образования колхоза, а может быть, и построенная раньше, поскольку деревня наша появилась примерно в 1911-20 гг., одно время, уже после войны, конечно, на моей памяти, работал отец. Мне нравилось приходить в кузницу и вертеть в ней рукоятку горна, системы подачи воздуха в топку, так называемые кузнечные мехи. Вероятно – так, поскольку в словаре имеется для названия этого агрегата слово мех во втором его значении (множественное – мехи).
Вместе с ним некоторое время работал кузнецом Митрофан, житель деревни Печники. Вернее, Митрофан и был сначала главным кузнецом, а отец начинал с ним работу, как помощник. Но потом Митрофан умер, и отец стал главным.
У Митрофана была профессиональная болезнь с руками, так называемый кератоз. Это когда на ладонях рук роговеет кожа и образуется как бы панцирь. Кроме того, добавляется и постоянное механическое воздействие на кожу от работы с молотом, молотком, напильником и другими необходимыми в кузнечном деле инструментами. Чувствительность рук при этом теряется.
У Митрофана была такая не совсем безобидная шутка. Он разогревал очередную железку, потом откладывал её на верстак. Через какое-то время он брал её за конец, который находился в горне, протягивал второй конец ничего не подозревающему стоящему рядом наблюдателю со словами: «Ну-ка, подержи, подсоби». Односельчане и жители окрестных деревень на эти его «шутки» уже не попадались, привыкли и знали, чем это кончится…
С развитием кукурузоводства за конюшней вырыли силосную яму: скрепером выбрали сравнительно глубокую траншею с въездами в неё с двух сторон. В эту траншею и закладывали перерубленную на силос кукурузу (стебли без початков).
Я уж снова повторюсь, что отец работал сначала, с конца 1945 года, после войны, бригадиром, а потом, с середины 1946 года, – конюхом. За работу конюхом он получил Почётную грамоту, подписанную лично Маршалом Семёном Михайловичем Будённым (хотя и легендарным комдивом в Гражданскую войну, но и не очень толковым воякой во время Второй мировой войны 1941-1945 гг.). В 1947 г. отец получил медаль «За трудовую доблесть».
Когда в совхозе уже организовали свой сепараторный пункт (сдавать государству стали не молоко, а сливки), то указанную силосную яму в виде траншеи приспособили для хранения в ней льда. Лёд вырубали весной на пруду (в основном – на Вилковом пруду, как более доступном для таких действий) сравнительно большими глыбами, закладывали в траншею и сверху заваливали толстым слоем соломы. Хранился этот лёд довольно долго, почти до следующих морозов. Но жаркое лето на сепараторном пункте было обеспечено возможностью охлаждать сливки: в большой чан с водой закладывали лёд и ставили в этот чан фляги со сливками. Когда родители работали на сепараторном пункте, то я часто помогал им сепарировать молоко, а также и ездить на тачке или на телеге за льдом к траншее-хранилищу (траншея была метрах в пятидесяти от сепараторного пункта). Иногда даже бывало (чаще – летом 1965 г., когда отец уехал на поиски нового места жительства), что я полностью сепарировал весь удой, делал анализ молока на его жирность, пастеризовал сливки и охлаждал их затем в чане с ледяными глыбами (весной 1965 года я уже закончил девятый класс). Словом, всё, что необходимо для сдачи сливок на молокозавод. На следующий день сливки отправляли на машине на указанный завод, который находился в Плотниково. Из всех этих работ самым трудным было набирать из фляги в ведро молоко, а потом переливать его в приёмную ёмкость сепаратора. Сложнее всего было набрать первое ведро из фляги. А самым интересным из всего этого – анализ молока на жирность на специальной ручной центрифуге. В центрифугу устанавливались особые стеклянные колбочки, в которые заливалась исследуемая жидкость (молоко или сливки). Один конец колбочки был цилиндрический, а второй – плоский с нанесённой на него шкалой. После вращения в центрифуге жир отделялся от содержимого, по верхней границе этого жира брался отсчёт жирности.