Перед фильмом, если в помещении не было танцев, не танцующие мужского пола играли в какие-нибудь настольные игры. В клубе были домино, шашки и шахматы. Любители поиграть в «подкидного» (в «дурака») приносили с собой свои карты. В клубе иметь карты не полагалось по советским законам, поскольку игра в карты считалась азартной игрой. Да и в магазине колоду карт даже для домашнего обихода купить у нас было проблематично. Клубный стол для настольных игр был не очень большой, поэтому за ним одновременно могла проходить только одна игра в домино или карты или две игры в шашки и шахматы. Но чаще играли в домино. Был и ещё один стол, его и столом назвать было нельзя, только столиком, поскольку он был на высоких ножках, так что сидеть за ним было невозможно. Потом, когда появилось местное электричество, на этом столике установили клубную радиолу.
Фильмы смотрели любые, без выбора, какой привезут, тот и наш. Многие и по нескольку раз за сравнительно короткое время, потому что другого не дали, все оказывались в разъездах по другим клубам. Конечно, и кино хорошо, но важно и другое. Вся деревня, великие и малые, собирались в тесную компанию, некоторые со своими табуретками и лавочками на одного-двоих, потому что клубных лавок не хватало. О том, чтобы ребятишкам сидеть на лавочке во время фильма, и речи быть не могло. Мы сидели на полу, согласно купленным и не купленным билетам, вповалку. Перед фильмом нас на полу не было, потому что организовывались танцы. А в клубе, в ожидании фильма, идёт чуть ли не собрание. А то и у некоторых – продолжение выяснения отношений, в том числе и в непечатной форме. Не все, конечно, но многие себе это позволяли и в присутствии своих детей и чужих. Мы этого и не слышали, поскольку так было привычно, даже можно сказать, что и заведено. Только иногда, вдруг, кто-нибудь из взрослых встрепенётся, скажет:
– Ну, Стяпан, ты уж полекше, чтой-то загибать больно стал. Ребятишки тута. Полекше давай.
Не совсем замолчи, а «полекше давай».
Дядя Степан, Сыромятников Степан Егорович, был во время войны сапёром, служил в 4-й горной инженерно-сапёрной ордена Кутузова 2-й степени бригаде РГК. Награждён медалью «За Отвагу». Со службы привез такие многоэтажные выражения, что и запомнить-то невозможно. И каждый раз – новые. Тем более, и так он был балагур и человек веселый. А тут для него и со службой удачная накладка вышла. Удачная, не удачная, но с войны он вернулся живой, хотя и с ранением ноги. Так и остался хромым. А человеком он был тогда самым главным – начальником и одновременно рабочим нашей новой электростанции…
Женщины приносили с собой в клуб по карману семечек, так что треск стоял как от работающего киноаппарата. В конце кино все встают, и на пол с юбок с шумом полетела подсолнечная шелуха. Дядя Коля, по фамилии Кожин, завклубом, традиционно ругается:
– Что же вы, … , делаете? Хоть на улицу вынесите. Скока раз, та-та, говорить-то вам. А я подметай за вами.
Дядю Колю так и прозвали, Тата, за частые повторения этой непонятной присказки. Подметать-то он сам не подметал – с войны вернулся без ноги. А подметали кто-нибудь из домашних, дочки (Саша и Люба) или жена.
Мужики как начинали перед фильмом дымить, так и не переставали. Кто – папиросы, кто – сигареты без фильтра, а кто и махорку. Такое непродыхаемое смешение вкусов. Когда тепло, то хотя бы окна можно было открыть, что для нас, ребятишек, кстати, было весьма удачным. В открытое окно и видно и слышно, а то и в клуб заберёмся. А зимой уж сам народ не выдержит:
– Ну, хватить дымить-та, кина не видно!
И на самом деле, от дыма такой сплошной туман стоял в помещении, что, казалось, пучок света от киноаппарата руками потрогать можно. А то и фильм иногда остановят, для проветривания помещения.
В особых местах фильмов с поцелуями обязательно вслух продолжалось комментирование. Таких затейников было два-три, и среди них – сын дяди Степы Сыромятникова, начальника электростанции, Валентин, о котором я писал в рассказе «Купание красного коня». Кстати, в деревне его никто не звал в глаза Валькой, только за глаза. Они, комментаторы, уж своим долгом считали рассказать о непоказанном. Но воспринималось это остальными без замечаний в сторону комментатора и даже со смехом…
Мне нравилось потом послушать весь фильм, который я видел или не видел, от родителей. Они после подробно обсуждали картину, со своими предположениями и советами героям, возвращаясь к началу и перебирая все события до конца. И на следующий день продолжались обсуждения. Что надо было делать тому и не делать этому. По своим понятиям. Что, впрочем, и является одной из задач фильма.