Смешно: выражение морды!»
Юрий Поляков. «Грибной царь».
Пастух в деревне был человек уважаемый. Пусть он и из бедняков, пусть у него дом развалюха, если он свой, деревенский, а может быть, у него и совсем нет дома, а сам он приходящий. Этот человек принимал на свою ответственность одно из самых дорогих в хозяйстве – корову-кормилицу, да ещё овец и коз. От последнего весеннего снега и почти до первого осеннего. По нашим степным краям получается больше половины года. И не только это. Пастух освобождал всех от таких же забот для каждодневного и необходимого труда на земле. В-третьих, имея в виду, что выше было во-первых и во-вторых, умелый пастух, а таких и старались нанимать, лучше накормит стадо, чем кто-либо другой, потому что он планировал места кормёжки в течение всего срока выгона скота, а не водил стадо беспорядочно по лугам и лощинам. И ещё, эта профессия почётна потому, что труд этот, вернее, условия труда, были несравнимо тяжелее, чем, например, даже работа на покосе. (Косьба вручную, косой, считается из всех полевых работ самой энергозатратной.) Человек на целых полгода занятый стадом, а то и больше, оставался в поле один на один со своими мыслями и думами. Да, тяжелее палки или кнута он не поднимал. Но тяжелее всего оставаться со своими мыслями. Конечно, в течение дня всё это разбавляется заботами о перемещении стада, но всё это происходит в форме автоматизма, а вот мыслить по такой схеме не получается. Недаром, что только пастухам в те давние времена разрешалось за столом ставить ноги на перекладину, соединяющую ножки, как говорили – «на престол». И из-за натруженных ног, и из-за полного уважения к этой профессии.
Нанимали пастуха всей деревней, на сходке или собрании. Обговаривали, в основном, стоимость работы и другие условия, которые касались проживания работника. Расчётной единицей была взрослая корова, к которой приравнивались три овцы или козы, тоже взрослых. Вот за эти единицы и приходилась пастуху заработная плата в денежном выражении. А кроме этого устанавливалось, обычно, и условие кормёжки пастуха. Чаще всего – по очереди, исходя из тех же расчётных единиц. Да ещё и ночёвка, если работник не местный. Или ночёвка была там же, где он столовался в этот день, либо сходка договаривалась со своими же деревенскими об оплачиваемом постое. Ну а если свой дом в деревне, то живи в своём. А то и столуйся тоже в своём доме. Расплачивались за работу только в конце сезона. Иначе, вдруг среди лета откажется пастух от работы. Так вот полсрока у него будут только за кормёжку. А на другие полсрока и пастуха уже не найдешь, а пора-то как раз самая горячая. Вот и устанавливались такие строгости. Либо – либо.
Завтрак пастуху давали с собой (если это входило в договор деревни с пастухом), поскольку скот выгоняли рано, с восходом солнца. Да и пригоняли перед самым заходом. Дни-то разные получались по продолжительности. В середине лета по четырнадцать-шестнадцать часов. Обед очередная хозяйка приносила во время дневной дойки, а ужинал пастух уже на месте, в деревне. Кормили его хорошо, конечно, по своей возможности и достатку, но, всё-таки, повыше этого. Самим мясного не достаётся, а пастуху находили. Вдруг он скажет, что такая-то плохо его кормит. Это уже нарушение договора. Обычно дневное меню хозяйка обговаривала с пастухом накануне. Он сам мог попросить что-нибудь попроще, если перед этим его закормили, по тем понятиям. Если постился, то мог заказать и постную пищу. Во время выгона скота были два особенных поста: Петров пост, который мог длиться от недели до месяца, начинается он через неделю после праздника Троицы и продолжается до 12 июля, дня первоверховных апостолов Петра и Павла, и Успенский пост, который продолжается всего неделю, с 14 по 28 августа. Кроме того – посты по средам и пятницам. В зависимости от начала весны, тёплая она была или холодная, выпас скота мог приходиться и на конец Великого поста, что перед праздником Светлого Христова Воскресения (Пасхой). Бывало, что пасти начинают примерно уже с середины апреля месяца, а Пасха может приходиться на первые числа мая месяца.
О кормёжке пастухов очень хорошо написал А.И.Солженицын в рассказе «Матрёнин двор»:
«Ещё суета большая выпадала Матрёне, когда подходила её очередь кормить козьих пастухов: одного – здоровенного, немоглухого, а второго – мальчишку с постоянной цыгаркой в зубах. Очередь эта была в полтора месяца раз, но вгоняла Матрёну в большой расход. Она шла в сельпо, покупала рыбные консервы, расстарывалась и сахару и масла, чего не ела сама. Оказывается, хозяйки выкладывались друг перед другом, старались накормить пастухов получше.