Том
Здесь я не буду рассказывать о наших собаках, которые были у нас в деревне в период моего детства и отрочества. За это время их сменилось много. Вообще в нашей деревне в каждом доме была обязательно кошка, а вот собак было хорошо, если через двор, но, вероятно, и того не было. Назначение наших собак – это охрана дома и его окрестностей, определяемых домашним хозяйством.
Я немножко опережу события, по времени забегу сравнительно далеко вперёд, уже ближе сюда, и расскажу о нашей собачке (поскольку выше речь зашла о домашних животных), которую мы приобрели осенью 1987 года. Это больше относится уже к детству наших детей, сына и дочки. Так что этот рассказ получится «не в тему». Пусть он будет авторским отступлением…
Щенок был совершенно чёрный, породы – терьер. На семейном совете мы решили обзавестись собакой, благо, что стали жить не в коммунальной квартире. Сначала, с весны 1980 г., мы жили при двух старушках, Матрёне Илларионовне и Анне Прокофьевне.
У Матрёны Илларионовны были родственники: племянница Нина в Москве и где-то не очень далеко от Москвы, в деревне, – внук, от дочки, которая умерла молодой. У Анны Прокофьевны родственников никого не осталось. Во время войны, летом 1941 года, она жила в деревне в Смоленской области, немцы сожгли их деревню вместе с жителями, а маленькая Аня, тогда двенадцатилетняя, чудом спаслась, смогла убежать. В 1986 г. умерла Матрёна Илларионовна. Анна Прокофьевна очень тосковала по ней, прямо даже и заболела. Начались неполадки с головой, то газ забудет выключить, а то и зажечь, то забудет кран с текущей водой закрыть. Участковый врач, посоветовала ей перейти в дом-интернат. Мы ведь не могли за ней присматривать, при двух детях: дочке было десять лет, а сыну – восемь. Сначала Анна Прокофьевна не соглашалась на переход в дом-интернат, но потом, по совету своей подружки, согласилась. Марина, жена, полностью взяла на себя оформление на переход в дом-интернат. Комнату Анны Прокофьевны, как и полагалось, оставили за ней на полгода, со всеми её вещами. Мы часто навещали Анну Прокофьевну. Прожила она в доме-интернате почти три года, до 3 мая 1990 г. Ей там понравилось, подружек нашла, о кормёжке беспокоиться не надо было, да кое-что и мы привозили.
Через полгода мы стали хозяевами всей квартиры, поэтому и смогли приобрести чёрненького щеночка, за 140 рублей. Как сказал мой брат, что он лучше бы за эти деньги купил телёнка. Понятно, что в его хозяйстве в деревне телёнок больше пригодится, а собаку в дом кто же в деревне пускает, пусть бегает себе по двору, а то и сторожит на привязи. У брата и было таких в то время две собаки.
Щенка взяли двухмесячного. Первое, что мы стали обсуждать тоже на общем совете – какое ему дать имя. Думали-подумали и остановились на кратком слове Том. Кратко и звонко.
Первое время ему было тоскливо без мамы. Скулил невыносимо. Пришлось мне на время заменить ему маму. Я стал по ночам опускать ему с кровати руку в коробку, в которой была его постель. Потихоньку он привык к такому соседству, и уже начинал скулить, когда не было в его домике моей руки.
Продавцы Тома тогда сказали, что чёрный цвет – это не очень надолго, потом он должен стать серым. Так и произошло. К возрасту, кажется, одного года он превратился уже в серого терьера, даже пока ещё – терьерчика.
Гулял с ним, в основном, я. На поводке, который смастерил сам из какого-то длинного матерчатого ремня. На конце прикреплялся ошейник, на котором мы чернилами записали его кличку и телефон хозяев. Потому и гулял с ним я, особенно по утрам, что я по своему складу – жаворонок. Очень рано просыпаюсь, но уже после обеда – практически не работник. Тогда я работал преподавателем в институте. Так вот, для меня работа с вечерниками – сущая каторга, потому что занятия заканчивались в то время, когда я уже смотрю очередной сон. В обеденное время мы с Томом практически не гуляли, только если в выходные дни.
Обычно наши прогулки проходили по улице Островского, которая идёт параллельно улице Пятницкая. По улице, дворикам и закоулочкам в сторону метро «Новокузнецкая»: к домику Островского, к Третьяковской галерее, к Лаврушинскому переулку. Иногда ходили, тоже дворами, в сторону метро «Павелецкая», примерно параллельно улице Валовая, всякими переулками, Монетчиковскими и Татарскими. Как раз мимо школы, в которой учились наши дети.
Когда Том был ещё совсем маленький, он обычно справлял малую нужду на улице и дома, немного приседая на задние лапы. Я всё ждал, когда же он будет делать это нормально, как и все собаки мужского пола. Его инстинкт, наконец, сработал. Однажды он подбежал к дереву, как и положено, обнюхал его, а потом довольно резко поднял заднюю ногу. Но это получилось так резко, что он упал на бок. И так случилось несколько раз за это гуляние, пока он не научился несколько осторожнее поднимать ногу.