Это почти так же, как в моей книге «Заветные сказки». В какой-то главе я писал о человеке, что это за существо, что он значит. Вот там я и написал, что определений «что такое человек?» может быть очень много, и в целую книгу не поместится. Например, вот это: «Человек, это существо, которое привязало к палке камень, зная, для чего это делает».
Так же и с Томом. Он спрятался, поскольку знал, что сделал плохо.
Но эти рассуждения и мысли, вероятно, оттого, что очень этого хочется…
У Тома была любимая резиновая игрушка, прыгучая такая. Бросишь ему, как будто бросишь, он уже весь вспрыгнет, поглядит быстро по сторонам, но понимает, что его обманули. А когда игрушка полетит по коридору или по полу комнаты, тут уж он за ней помчится. Ноги по паркету скользят, пробуксовывают. А паркет у нас мощный, дубовый, скользкий. В каждой комнате дощечки разных размеров.
Найдёт Том игрушку, принесёт и, как будто нехотя, отдаёт в руки, давай, мол, ещё. А когда-то и не даёт. И если ты перестаёшь у него отнимать, то тут уж он сам отдаёт её в руки либо положит с тобой рядом на пол. А то ещё положишь эту игрушку на полочку над дверью. Том сидит и пристально на неё смотрит, считая, что она упадёт от его пристального взгляда. Читал он, вероятно, Константина Паустовского, у которого в одном рассказе есть такое, что, мол, свеча горела так тускло, кто, казалось, погаснет от пристального взгляда. Но игрушка не падала, пока ему её не сбросишь. А уж тут он во всеоружии, начинает метаться с ней по всей квартире…
Приехали как-то мои родители. Они жили в посёлке по Павелецкой дороге. Как раз Павелецкий вокзал был недалеко от нашего дома на Пятницкой. Всегда что-нибудь привезут. Наварят холодца, яиц несколько «трафареток», как говорил отец. Холодец отец замораживал, привозили ледяным, в «окорёжках», так тоже отец говорил. А то и кур, если повезёт там купить, творогу наделают. Само собой – картошка, квашеная капуста, редька, свёкла, морковь.
Отец мой работал в совхозе пчеловодом. Всегда у него были собаки, для охраны пасеки. Чаще всего выбракованные кавказские овчарки. У нас в архиве есть фотография одной такой собаки. Её выбраковали из-за короткой нижней челюсти. Печенье с земли, например, взять она не могла. В деревне у нас, когда мы жили в степных краях, тоже всегда были собаки. Но в дом собак никто не пускал. Их место – двор и улица. Не то, что кошка. У неё, кроме двора и улицы, ещё и дом, даже может и рядом с человеком поспать, полежать, поласкаться с ним. Собака была и в деревне Сергиевка, где жили родители до получения квартиры в посёлке.
Но это была собака у подъезда их дома, ничья и породы никакой. Эта собака тоже есть у нас на фотографии 1977 года вместе с начинавшей ходить дочкой: на переднем плане – сидящая наша собака, на втором – осторожно переступающая по траве дочка, а на третьем плане – бабушка Вера (для маленькой дочки – прабабушка). Следит, как бы чего не вышло. Ребятишки собаку просто замучивали, верхом катались, таскали за шерсть. Но она только морщилась и даже не позволяла себе на них огрызнуться. При случае только убегала от шалунов. Вот тебе и «никакой породы». Она сторожила наш общий дом и территорию вокруг него. Однажды мимо пробегала свора чужих собак, произошла драка, в которой наша собака погибла. Драка была такая остервенелая, что собаки не обращали внимания на людей, которые их разнимали…
Так вот, приехали в очередной раз родители, а у нас в квартире собака. Отца как-то даже передёрнуло, так он это воспринял. Мама-то ничего, сразу с Томом стала заниматься, а отец косо так на это смотрел. А мы им демонстрировали все способности нашего питомца, которым он уже обучился к этому времени. Игра с его игрушкой. Потом научили его переворачиваться через спину, им тоже продемонстрировали. Вот это делалось незаметно для окружающих. Сижу я, например, на стуле. Говорю тихонько: «Том!», а сам пальцем, так, чтобы Том видел, а другие – нет, делаю круговое движение. Это ему команда, чтобы перевернуться на спину.