Играли в снежки командами, с предварительной постройкой крепостей. Как-то раз, в снежную зиму, мы построили такую мощную снежную крепость у дома Калмыковых, с подснежными ходами-лабиринтами. Один такой ход пришёлся как раз под дорожкой к дому. В него-то и ухнула Вера Кузьминична, мать ребятишек Калмыковых. Шуму было, конечно, достаточно. Мы потом на месте крепости прямо глубокую дорогу от дома и вывели. Немножко оставалось потрудиться. Это оказалось хорошо, потому что снегу столько наваливало у дома, что приходилось делать в снегу ступеньки, чтобы выбраться на простор. В несколько ступенек получалось, чтобы попасть на деревенскую дорогу.
Если дни были морозные, то собирались и по домам. У нас, Зайцевых, или у тех же Калмыковых. Играли, в основном, в карты, иногда на деньги-копеечки. А чаще – в «подкидного» («дурака»), в «пьяницу», в «короля», в «буру», в «петуха» и другие игры, иногда – в лото. А часто ребятишки собирались у нас, чтобы послушать какой-нибудь спектакль по нашему радиоприёмнику «Родина-52». Ведь по «тарелке» была всего одна программа, а здесь можно настроиться и на какую-нибудь другую. Но отец строго наказал ни в коем случае не слушать передачи зарубежного радио: ведь в то хрущёвское время за это могли родителей и наказать.
Нам, детям, разрешали устраивать такие настольные игры ещё до Рождества, в рождественский пост. А уж после Рождества (7 января) до Крещения (19 января) были святки, в которые и взрослые ходили друг к другу в гости. Выпивали немножко, закусывали, играли в карты, танцевали под патефон, пели песни. К нам, Зайцевым, в Святки часто приходили Вилковы дядя Егор и тётя Даша, а иногда и сват, Филипп Степанович. Тётя Маша, жена свата, была очень больная: она ходила с большим трудом. Я её помню у нас в декабре 1958 года, на похоронах дедушки Васи, а потом на 9 и 40 дней.
Одна из песен, которую пели у нас Вилковы вместе с моими родителями – «Вот кто-то с горочки спустился». Тётя Даша всегда пела не «гимнастёрка», а «министёрка». Мы уж так её и прозвали за это, за глаза, конечно, – «Министёрка».
Эта песня считается народной. Но это не так. Мелодия, скорее всего, народная, а вот слова на эту мелодию были другие. Направили куда-то в Сибирь двух умельцев, поэта и композитора, собирать народный фольклор. Приехали они в Сибирь, в какую-то деревню. Им бабушки спели там песню с такой мелодией. Но мелодия была уже известна, а больше ничего не собиралось. Как же возвращаться домой, не выполнив задания? Поэт тут же сочинил слова с «министёркой» и «ярким орденом на груди», бабушки разучили эту песню и спели хором на ленту магнитофона. Так и получились «слова народные». А бабушки-то – ни слухом, ни духом об этом подлоге…
Но для нас святочное время было коротким, всего три дня, потому что с 11 января снова уходили в школу. Оставались только воскресенья.
Рано утром, в рождественский день, часов в пять-шесть, а то и раньше, ребятня ходила по домам, славить Христа. При входе в дом совершались определённые песнопения, молитвы, стихиры языческого направления, прославляющие благополучие дома. А тот, кто знал, – и настоящие молитвы.
«Рождество Твоё, Христе Боже наш, возсия мирови свет разума, в нём бо звездам служащии звездою учахуся. Тебе кланяемся, Солнцу Правды, и Тебе ведети с высоты Востока. Господи, слава Тебе!»
«Дева днесь Присущественнаго раждает, и земля вертеп Неприступному приносит; ангели с пастырями словословят, волсви же со звездою путешествуют; нас бо ради родился Отроче Младо, Превечный Бог!»
И другие молитвы, в том числе и «Отче наш».
Литвинова тётя Дуся, например, расстилала перед входом для славящего Христа овчинный полушубок, посыпала пшена (чтобы птица родилась и водилась), клала рядом сено (чтобы скотина родилась и водилась) и заставляла под диктовку прочитать всё, что положено было по этому языческому обряду. Типа заклинания.
В разных домах были и разные подношения. Кто-то давал съестное, обычно блин (толстый) или блинчик (тонкий), кто-то деньги, а кто-то – и то, и другое. Наш дедушка Василий раскладывал на столе монетки столбиками разной высоты. Кто придёт самый первый – тому стопка побольше, в рубль, второму – поменьше и так далее. А потом, для остальных – всем одинаково. Ребятишки знали об этом и старались успеть к раздаче слонов. Рождественские подарки, деньги, получали и мы с братом. В разные времена и по нашему возрасту – от рубля до десяти рублей в дореформенное время, до 1961 года. (Я уже писал в рассказе «Кино привезли!", что билет на фильм для детей стоил 50 копеек, а для взрослых – два рубля, а после 1961 года – соответственно 5 и 20 копеек. Это я к тому – сколько денег давали детям на Рождество. Словом, столбик в рубль – это два раза сходить на детское кино.)