Все бабушкины одёжки Элиас унёс к себе в комнату. Выдвинув картонную коробку из-под кровати, он развесил вещи сушиться на пожарной лестнице. Нетя ещё спала, уютно устроившись в тёплой перчатке. Элиас решил её не будить. Всю ночь она веселилась, и теперь ей надо хорошенько выспаться.
— Кому «берлинца»? — закричал папа. От голубых рубашек он пришёл в такое прекрасное настроение, что в два счёта слетал в пекарню за свежими булочками и принёс к завтраку «берлинцев» — пончиков со сладкой начинкой. Все сидели за столом и лакомились свежими булочками, Элиас смотрел в открытое окно на автомобили и велосипедистов. Все они ехали в направлении из города. Ему тоже хотелось бы поехать с мамой и папой за город, но он знал, что у родителей сегодня полно других забот.
Сразу после завтрака папа засядет за свой компьютер и будет работать, придумывать новую игру, чтобы победить в конкурсе. Мама возьмёт библиотечную толстую книгу и будет читать про замки, которые она ещё не изучила.
А как же Элиас? Он в одиночестве пойдёт гулять.
Но загадка голубых рубашек в то воскресенье была не единственной. После завтрака чудеса продолжались. Мама включила видеопроигрыватель и поставила кассету с фильмом о замке Карлштайн, села в кресло и взяла в руки пульт. Нажала кнопку — никакого результата. Нажала другую — и опять ничего.
— Что такое? — удивилась она. — Может, батарейки сели?
— Да я только на прошлой неделе поставил новые батарейки, — сказал папа и взял у мамы пульт. Но даже в папиных опытных руках компьютерщика пульт не действовал. Экран остался тёмным, телевизор молчал. — Что за чепуха! — пробормотал папа. — Ещё вчера всё было в полном порядке! Не может телевизор выйти из строя вот так, за одну ночь, сам по себе!
«За одну ночь — может, а сам по себе — нет», — произнёс тихий голос Элиаса, который папа не мог услышать.
Мама проверила электропроводку. Включила пылесос, включила свет — пылесос исправно втягивал пыль, лампа горела. Мама растерянно пожала плечами. А потом посмотрела на Элиаса.
— Элиас, может быть, ты играл пультом? Ты нажимал на какие-нибудь кнопки?
— Ничем я не играл, и ни на какие кнопки я не нажимал! — ответил Элиас, и это была чистая правда.
Папа вздохнул и снова перепробовал все кнопки подряд. Телевизор не реагировал.
— Просто не знаю, как быть, — сказал папа. — Придётся позвонить кому-нибудь, кто сумеет починить телевизор.
— Что же будет с Карлштайном? — вздохнула мама. — Во всех знаменитых замках я побывала. А вот в Карлштайне никогда не была. Конечно, я много читала об этом замке, но в новом фильме показаны все колонны, статуи, картины! Я должна их увидеть не в кино, а в жизни!
На улице сияло солнышко, в окно лился аромат акаций, и вдруг на подоконник прилетел воробей и громко зачирикал.
И тут произошло второе чудо.
— Раз должна, значит, ты их увидишь! — сказал папа. — К чёрту телевизор! Едем в замок Карлштайн!
И они поехали. Папа в голубой рубашке, мама с блокнотом для записей в кармане, Элиас в великолепном настроении, но без бабушки, из-за которой произошли оба чуда, — она так крепко спала, что Элиас не смог её добудиться.
Они взяли с собой «берлинцев» и хлеб, ракетки и волан для бадминтона, чай в термосе, большой клетчатый плед, три шницеля, оставшиеся со вчерашнего обеда, три дождевика, на случай, если пойдёт дождь, крем для загара, на случай, если дождь не пойдёт, взяли и гнездо, сделанное из папиного абажура и маминых локонов, — чтобы повесить его на дереве в лесу.
В огромном замке было прохладно, но очень уж людно, везде бродили толпы туристов. Элиас с родителями прошли по всем залам, и мама всё, что ей было нужно, тщательно записала в блокнот, а потом они пошли в лес. Чем дальше, тем меньше попадалось на пути туристов, и это было хорошо. Наконец они остановились возле скалы, из которой бил родник.
— Давайте останемся здесь, — предложил Элиас, — он сразу увидел, что на ручье можно построить плотину. Папа согласился. Мама расстелила на траве скатерть. Потом она разворачивала шницели, разливала чай по стаканчикам, отгоняла комаров и гонялась за своей шляпой, которую чуть не унёс ветер, а тем временем папа и Элиас, раздевшись до трусов, соорудили плотину. Вода быстро накопилась, и получился маленький пруд, в нём нельзя было плавать, но можно было бултыхаться, лёжа на животе. Элиас бултыхался, пока не набрал грязи даже в уши, и в волосы, и в пупок, так что мама запретила ему ложиться рядом с ней на чистый клетчатый плед.