Святослав Логинов
Бабушки
Внутридворовая детская площадка. Горки, песочницы, качели. Карусельки, которые дети постарше раскручивают до опасных скоростей. Домики… их любят обживать местные алкаши, но родительская общественность в последнее время с успехом их гоняет.
Детишки на площадке обитают разновозрастные. Младшие — годовалые карапузы, что приехали в колясках и теперь стоят посреди песочницы, с важным видом сжимая в кулаке пластмассовые грабельки, которыми ещё не умеют пользоваться. Старшие — пацанва лет двенадцати. Эти гуляют без родительского присмотра, бесятся на многоскатной горке, размахивают качели, так, что те звонко ударяют о стопор, до визга раскручивают карусельку. Игры их опасны и очень не одобряются мамами, пришедшими выгуливать потомство детсадовского возраста. Просто удивительно, что ближе к вечеру все расходятся по домам целыми и невредимыми.
По периметру прогулочной зоны стоят скамейки. На них восседают мамы и бабушки, чьи чада играть умеют самостоятельно, но требуют постоянного присмотра. Временами то одна, то другая дама вскакивает и, быстренько наведя порядок в игровом процессе, возвращается к посиделкам.
Лишь одна скамеечка выбивалась из общего ряда. Три старушки, занявшие эти сиденья, казались слишком древними, чтобы гулять с внуками. Наверняка их внуки давно выросли, играют в другие игры и разве что правнуков бабушкам покуда не подарили. Таким старушонкам сидеть бы около парадной, а не занимать бы родительские места. Но они приходят каждый день и никто их отсюда не гонит.
Посередине сидит низенькая, полная старушка с круглым улыбчатым лицом. Седые волосы собраны на затылке в учительскую кичку. Движения её неторопливы, речь размерена. Всякий скажет, что бабушка преподавала в младших классах и помнит по именам всех своих учеников, особенно неслухов. По сторонам от учителки сидят две высоких худых дамы со строгим выражением лиц. Волосы одной выкрашены в особый голубоватый цвет, что встречается только у старух. Последняя вовсе не отличается особыми приметами.
Никто не знает, о чём разговаривают бабки возле парадной, — это великая старушечья тайна. А те, что пристроились на детской площадке, беседуют о внуках: своих, что давно выросли, или чужих, взрослых и маленьких… Впрочем, внуки, как чекисты, чужими не бывают.
— Младшенький из моих, с армии пришёл и в МЧС определился, пожарным. Я так переживала, боялась, что он на сверхурочную останется…
— Чем тебя армия не устраивала? Дело не хуже любого. За парня бояться тебе нечего, подстрахуешь, ежели что.
— Жестокости в нём было много, вот я и боялась рецидива. А подстраховывать взрослого парня… Не занималась таким и заниматься не стану. К тому же, годы мои не те. Мне на пенсию давно пора, — бабулька приподнялась и ловко отфутболила подкатившийся к её ногам мячик. Владелец мяча перехватил пас и погнал мяч дальше, без особой, впрочем, цели.
— Мамаша, небось, думает, что сынуля станет футболистом, новым Марадоной, — произнесла одна из старух. — Будет по миру разъезжать, перебегать из одной команды в другую за миллион долларов.
— А кем он на деле станет? — спросила старушка с голубыми волосами.
— Бог его знает, — низенькая бабулька пожала плечами и сплюнула через правое плечо. — Вырастет, кем-нибудь станет. Но миллионов ему не видать. Зато, вон где будущий футболист. Золотая медаль на чемпионате страны.
— Ты, никак, сдурела, подруга. Это же девочка.
— Я в норме. А вот ты, милая, от жизни отстала. Теперь девки и в футбол гоняют, и штанги тягают, и боксом друг дружке физиономии чистят. Тьфу, глаза бы не глядели.
— Сурова ты, мать. А сама-то, какова?
— Мне можно. И потом, я на себя не гляжу. Как я это сделаю, если меня зеркало не отражает?
— Девоньки, хватит болтать. Гляньте, вон та пацанка сейчас с качелей грохнется.
— И что? — спросила толстушка с добрым лицом. — Ну, убьётся, так ведь не до смерти. Даже костей не переломает. А в следующий раз думать будет, как можно раскачиваться, а когда притормозить следует.
Качели издали предсмертный скрип и перекосились на бок. Любительница острых ощущений вылетела и припечаталась четырьмя точками о пластиковое покрытие.
— Хорошо, что не по асфальту, — заметила добрая.
— Хорошо, хоть не носом! — охнула та, что хотела вмешаться.
Девчонка тоненько ныла. Посторонние мамы и бабушки словно не заметили несчастного случая.
— Девоньки, ведь крепко убилась малышка, — вмешалась третья из старушек, — а мы сидим, как у чёрта на именинах.
— Не до смерти — повторила полненькая.