Утром он дописал письмо, отправил и написал еще одно. Увидев, кому оно адресовано, отец спросил:
— Значит, ты не матери пишешь?
— Как видишь, нет, — Том решил, что у семейной жизни есть свои недостатки.
После этого он стал писать Лил в университете и отправлял письма сам.
Когда Молли поинтересовалась, в чем дело, он сказал, что не особо хорошо себя чувствует, и она порекомендовала обратиться к врачу.
Когда Мэри спросила, в чем дело, Том сказал, что все хорошо.
Но все же он «туда» не возвращался; оставался «здесь», то есть с Мэри.
Том каждый день писал Лил, отвечал на письма, точнее сказать, записки, которые иногда писала ему она; звонил матери, как можно чаще гулял по пустыне, уверял себя, что это пройдет. Что не стоит беспокоиться. Но сердце его превратилось в комок холодного одиночества…
Спал он ужасно.
— Слушай, — сказала Мэри, — если хочешь все отменить, скажи.
Он замял разговор:
— Что отменить? — и добавил: — Просто дай мне время.
А потом, совершенно импульсивно, или, может, потому, что ему вскоре предстояло принять решение по еще одному предложению, он заявил отцу:
— Я уезжаю.
— А Мэри? — поинтересовалась Молли.
Том не ответил.
Вернувшись домой, уже через час он оказался в постели Лил. Но теперь уже было не как тогда. Теперь он мог сравнивать, и он сравнивал. Дело не в том, что Лил старая — она сохранила свою красоту, так что он все бормотал и шептал: «Какая ты красивая», но все же кто-то другой уже имел на него право — Мэри. Он был даже не лично ее. Мэри или какая-то другая женщина — есть ли разница? Вскоре ему придется… он должен… все ждут от него этого.
Тем временем казалось, что у Иена с Роз все идет хорошо.
То есть — с его, Тома, матерью. Иен вроде бы не страдал — наоборот.
А потом приехала Мэри, все как раз собирались на море. Для нее нашли ласты, очки и доску для серфинга. Уже через полчаса после приезда она была готова отправиться с двумя молодыми людьми за пределы тихой гавани, в опасное бушующее море. Они собрались плыть на небольшой моторной лодке. Итак, эта хорошенькая девушка, блестящая и гладкая, как рыбешка, веселилась и играла с Томом и Иеном, а две взрослые женщины сидели на стульях, наблюдая за молодежью из-под темных очков, пока за ними не пришла лодка.
— Она приехала за Томом, — сообщила его мать.
— Да, знаю, — ответила его любовница.
— Она вполне ничего, — сказала Роз.
Лил промолчала.
Роз добавила:
— Лил, нам пришло время откланяться.
Лил промолчала.
— Лил? — Роз уставилась на нее, подняв очки, чтобы лучше видеть.
— Кажется, я этого не перенесу, — сказала Лил.
— Надо.
— У Иена нет девушки.
— Нет, но должна быть. Лил, им уже по тридцать скоро.
— Знаю.
Вдалеке, на выступающих четких черных камнях, обдаваемых белой пеной волн, показались три фигурки, которые помахали им, а потом убежали на большой пляж, скрывшись из виду.
— Нам надо держаться друг за друга — и покончить с этим.
Лил тихо плакала. Потом заплакала и Роз.
— Лил, это необходимо.
— Знаю.
— Пойдем купаться.
Женщины плыли быстро и энергично, туда, обратно, еще раз, потом вышли на берег и сразу же отправились домой к Роз — готовить обед. Было воскресенье. Им предстоял длинный трудный день.
Лил сказала, что ей нужно на работу, и направилась в один из своих магазинов.
Роз подала обед, извинившись за отсутствующую Лил, а потом и сама ушла под каким-то предлогом. Иен сказал, что пойдет с ней. Так что Том с Мэри остались одни и начали выяснять отношения. «Да или нет? — говорила Мэри. — Со мной или нет?» — «Тебе пора повзрослеть». Ну и всякое такое, как и подобает ситуации.
Когда остальные вернулись, Мэри объявила, что они с Томом решили пожениться, все принялись поздравлять их, вечер выдался шумный. Роз много пела, Том последовал ее примеру, наконец подпевать начали все. Когда пришло время ложиться спать, Мэри осталась с Томом, у него дома, а Иен с Лил пошли к себе.
Потом Мэри вернулась домой и стала планировать свадьбу.
Так что — да, пришло время.
Обе женщины сообщили мужчинам, что на этом — конец.
— Все кончено, — сказала Роз.
— Что это значит? Почему? Я-то не женюсь! — кричал Иен.
Том сидел молча, стиснув зубы, и пил. Он наливал вино в бокал, осушал его, снова наливал, снова пил и молчал.
Наконец он обратился к Иену:
— Они правы, ты что, не понимаешь?
— Нет! — закричал Иен.