— О, нет…
— Это происходит опять, да? — с тревогой прошептал Крис.
Она кивнула.
— Вы чувствуете это?
— Да. И в тот первый раз тоже.
Глаза Гледис медленно раскрылись.
— Я не могу вас любить.
— Вы уже говорили мне это. Не один раз.
— Это совсем не личное. — Она постаралась незаметно высвободиться, но Крис крепко держал ее в своих объятиях.
— Расскажите мне, что вас так сильно тревожит.
— Не могу. — Глядя вдаль, она остановила свой взор на дымчато-голубом силуэте горы. Что угодно, лишь бы не смотреть на него.
— У вас есть кто-то еще?
Солгать было бы так легко. Рассказать о Барте, как будто между ними не дружеские отношения, а сильные чувства. Но Глед не могла заставить себя сделать это.
— Нет, — жалобно проговорила она, — но хотела бы, чтобы это было так.
— Почему? — резко спросил он.
— А вы? — вопросом на вопрос ответила Гледис. — Почему вы ищете моего общества? Почему пригласили меня пойти с вами на званый ужин? Наверняка есть кто-то еще, кому это подошло бы гораздо лучше.
— Должен сказать, ни на одну другую женщину мои поцелуи не действовали так, как на вас, — признался он.
— Но я была груба с вами.
— Вообще-то не столько груба, сколько забавна.
— Но почему? — спросила Глед. — Что во мне есть такого, что вызывает у вас интерес? Мы с вами так не похожи друг на друга. Мы чужие — у нас нет ничего общего.
Кристофер хмурился, казалось, он сам не знает ответа.
— Не знаю.
— Вот видите? — У Гледис это прозвучало так, будто она приняла какое-то решение. — Все это лишь фарс. Вы меня целуете и… и я испытываю что-то такое… какое-то чувство.
— Чувство? Вы это так называете? Дорогая, когда я вас обнимаю, вы начинаете просто излучать энергию, как настоящая электрическая буря.
Внезапно Гледис поняла, что, похоже, начинаются какие-то сверхъестественные вещи. Трудно поверить, что на Криса могло подействовать подвенечное платье и его так называемая волшебная сила. Как только вернется в Портленд, поклялась она, тут же вернет его Энни. Она не собирается терять разум.
— Вы напоминаете моего отца, — сказала Гледис, избегая взгляда Криса. — Он всегда спешил куда-то — встречи, заседания, сделки… Мы поехали отдыхать всей семьей, когда мне было десять. За один день осмотрели Калифорнию и за час — Диснейлэнд. Представляете? — Она не стала ждать ответа. — Он умер от сердечного приступа, когда мне было пятнадцать. По общепринятым меркам мы относились к состоятельным людям, и после его смерти маме не пришлось работать. Была даже отложена сумма на мое обучение в колледже.
Возникла неловкая пауза. Депп не поддерживал тему, и Гледис взглянула на него.
— Вы ничего не хотите сказать?
— Нет, не хочу, разве только, что я не ваш отец.
— Чем-то вы на него очень похожи. Я поняла это в первый же момент, когда вас увидела. — Гледис вскочила на ноги, схватила полотенце и запихнула в пляжную сумку.
Кристофер ненадолго задумался, затем неохотно встал и, пока она стряхивала песок с покрывала и складывала его, убрал ласты и маски в багажник машины.
На обратном пути в аэропорт оба не проронили ни слова, и молчание было напряженным и неестественным. Несколько раз Глед бросила на Криса взгляд. Его лицо стало прежним — напряженно сжатые челюсти, жесткое, почти суровое выражение…
Гледис легко могла себе представить, каким он бывал на заседании правления. Неудивительно, что его, по-видимому, не слишком тревожила угроза перехода фирмы в другие руки. Он выстоит и успешно преодолеет и более серьезные испытания, которые выпадут ему в предстоящие годы. Но какой ценой? Власть требует жертв, престиж не дается дешево. Глед могла лишь предположить, чем за это придется заплатить. Здоровьем? Счастьем?
Ей было невыносимо думать об этом. В ее мыслях, в ее сердце звучали слова предостережения. Мольба, которую он не станет слушать, как не слушал ее отец слезные мольбы ее матери.
Когда показался аэропорт, Гледис поняла, что нельзя, чтобы их день закончился на такой минорной ноте.
— Я чудесно провела время. Спасибо.
— М-м-м, — пробурчал Крис, не отрывая взгляда от дороги.
Гледис пристально поглядела на него.
— И это все, что вы можете сказать?
— А что вы хотите от меня услышать? — голос его звучал резко и сухо.
— Ну, не знаю, может быть, что вам тоже понравилось.