— А тощенькая она у вас отчего-то? — говорит председатель бабушке.
— Хворала, — вежливо отвечает мама. — Скарлатина была, с осложнением на оба уха.
Председатель вздыхает.
— Ничего, раздобреет! — решительно отрезает бабушка и выходит из брички.
Все идут в дом.
Хороший дом у бабушки. Не то чтобы большой, но больше всех соседних домов. Стены у него белые, как сахар, и он весь обсажен деревьями. Посреди двора стоит будка, а в будке живёт пёс. Пёс тихонько, но сердито ворчит.
— Молчать, Туз! — на ходу говорит бабушка.
Туз замолкает, а Ляля садится на корточки, вытягивает руку и говорит:
— Тузик, пузик!..
— Известно, дитё, — вздыхает отчего-то председатель.
Мама, бабушка, Ляля и председатель заходят в комнату. В комнате бабушкиного дома перед окошком с марлевой занавеской стоит стол, накрытый вышитой скатертью. У стола сидит старушка. Вот она-то уж не старуха, а настоящая старушка! Низенькая, толстенькая, с мягкими седыми волосами и мягкими ласковыми руками.
— Сватья, — объясняет бабушка.
Сватья поднимается, смотрит на всех голубыми добрыми глазками и часто-часто мигает.
На широком столе кипит самовар. По скатерти расставлены кувшины и кувшинчики, и много-много всего в кувшинах, и кувшинчиках, и на больших тарелках.
— Садитесь, — говорит бабушка и почему-то низко кланяется лялиной маме. — Закусывай, Зинаида.
Мама краснеет и тоже почему-то низко кланяется бабушке, Потом она застенчиво снимает шляпку и садится к столу.
Лялю усаживают между мамой и тётей Сватьей. Ей накладывают полную тарелку всякой еды — ватрушек, пампушек и коржиков. Ляля потихоньку ест и слушает, о чём говорят большие. Говорят про неинтересное, и Ляля начинает помахивать ногой и постукивать каблуком о ножку стула.
— Переломилась? — вдруг говорит бабушка. — Ступай на волю, там разгуляешься.
— Ватрушечку, деточка, захвати… — вся сияя, говорит Ляле тётя Сватья.
Ляля берёт ватрушку и бежит в сад.
Посреди сада кружочком растут кусты. Можно спрятаться среди этих кустов. Можно долго сидеть, притаившись между ветвей, а все в доме будут её искать и думать, что Ляля пропала.
Всё вокруг жужжит, звенит и стрекочет. Тонко и звонко поёт свою песню муха над лялиной шапочкой. Ходит петух у сарая бабушкиного дома, Он откидывает назад широкую, яркорыжую шею, вздрагивает, застывает на месте и громко орёт.
Ляля медленно отворяет калитку и выходит на улицу. Серой, широкой дорогой спускается к морю пыльная улица.
Тишина, Изредка слышны у моря пронзительные и острые в неподвижном воздухе выкрики…
— А-а! — говорят внизу.
— У-у! — отвечает кто-то сверху.
И опять тишина. Медленно вьётся шмель над лялиной шапочкой, поёт свою летнюю песенку.
И вдруг Ляля видит, что напротив бабушкиного дома, за плетнём, сидят какие-то двое на корточках.
Увидев Лялю, те, кто сидят на корточках, выходят на улицу. Это девочки. Ляля смотрит на девочек. Девочки смотрят на Лялю.
Молчат.
И вдруг одна девочка, та, что поменьше, манит Лялю рукой и делает ей непонятный знак указательным пальцем.
— Что? — спрашивает Ляля и бежит им навстречу.
— Ишь, расфрантилась, — говорит одна девочка топотом и толкает другую.
— А шапка-то, шапка, а на носу-то кисточка, словно у индюка, — тоже топотом отвечает другая.
— Что? — удивившись, говорит Ляля.
— Индюк! — говорит меньшая девочка громко и показывает пальцем на лялину пелеринку.
— Индюк! — повторяет старшая, и обе смеются.
Ляля молча стоит против девочек. Ей бы хотелось заплакать, но она не может.
Опустив голову, очень медленно Ляля идёт домой — к маме и бабушке.
— Ляля, хочешь малины? — говорит мама, когда Ляля подходит к столу. — Я выдерну хвостики из ягод.
Ляля стоит возле мамы, низко опустив голову.
— Что с тобой? — говорит мама.
Ляля не отвечает.
— Нет, что случилось всё-таки? — отставив тарелку, спрашивает мама.
Ляля видит, что мама встревожена.
— Индюк! — говорит Ляля и тихонько всхлипывает.
— Что такое? — не понимает мама.
— Индюком обозвали… — говорит Ляля ещё тише и опускает голову совсем низко.
— Ну полно, девочка, полно, — шопотом говорит мама и берёт Лялю за руку. — Не хочешь же ты в самом деле, чтобы я пошла на улицу драться с ребятами за тебя.
— Конечно, может, по-городскому одета, не видывали… — виновато вздыхает председатель.
— Что?! — говорит бабушка, словно проснувшись. — Индюком обозвали? Кто? Кто сказал «индюк»? Укажи! Да что же это такое? Как так? — и вся покрывается красными пятнами.